Александр Панкратов-Черный: хочу, чтобы зрители улыбались

В воскресенье, 28 июня, день рождения празднует народный артист России Александр Панкратов Черный. Человек, у которого сложились особые отношения с Москвой. А точнее, с самым ее сердцем.

Лукавый, насмешливый взгляд, энергичные образы, знаменитые панкратовские усы — любимому артисту исполняется 71 год.

— Александр Васильевич, как праздновать будете 71-летие?

— Буду сидеть дома и получать поздравления от друзей по телефону. У меня друзей много по миру. Сестра позвонит с племянницами, и праплемянницами, и прапраплемянницей. Но это нетипичный будет день рождения из-за недавнего режима самоизоляции.

— Обычно в шумной компании отмечали?

— Обычно я собираю близких друзей у себя на даче в Барыбине. На большой открытой веранде накрываю столы. Но в прошлом году 70-летие отмечал в большом зале ресторана, куда приехало очень много друзей: кинематографистов, артистов и пограничников — потому что я почетный пограничник РФ, из Южной Осетии друзья — я ведь еще и народный артист Южной Осетии. Цыгане пели-танцевали из театра «Ромэн». Весело отметили юбилей.

— А на даче когда собираетесь, главное дачное блюдо — шашлык — присутствует?

— А как же! У меня друг есть — наполовину узбек, наполовину таджик. Вахид зовут. Он потрясающие делает шашлыки, плов, шурпу. Как кто приезжает в гости, все готовим обязательно. Ведь что самое главное? Правильно, чтобы друзья были довольны.

— Вижу, любите бывать на даче?

— Любимое мое место, да. Я там уединяюсь. У меня сад потрясающий. Я купил эту дачку у стариков, которые 40 лет проработали в Ботаническом саду. Так что сад там уникальный. А самое любимое место в Москве — Красная площадь. Потому что когда я, мечтая работать в кинематографе, приехал поступать во ВГИК, ночью пришел на Красную площадь и разговаривал с Москвой. Я ей говорил: «Москва моя, милая столица. Ну неужели ты меня не примешь? Я так долго к тебе шел, ехал, летел. Ну прими меня, милая Москва». И она меня приняла.

— Потом сказали спасибо Москве?

— Конечно! Когда во ВГИК поступил, на режиссуру, поздно вечером пришел на Красную площадь и на ступеньку собора Василия Блаженного поставил свечечку. Поблагодарил. У меня даже есть стихотворение про Москву: «Моя Москва, моя столица, // Ты по ночам мне стала сниться, // Но я боюсь, что вдруг проснусь // И без Москвы увижу Русь. // Как без креста. Кому молиться? // Моя Москва, моя столица».

— А ведь зритель, к сожалению, вас мало знает как поэта. Вы давно пишете стихи?

— С самого детства. Возле избы нашей, в деревне на Алтае, где я пацаном жил, рос огромный тополь. Его дед мой Яков Трофимыч посадил, когда его с моей бабушкой Аннушкой в 1927 году сослали на Алтай из Ленинграда. В кроне тополя я сделал скамеечку и там писал стихи, прячась от деда. Не любил он этого, говорил: «Санька, бросай щелкоперство. Не мужское это занятие. Живем при большевиках. Учись землю пахать, пшеницу сеять, лес валить».

— В строгости воспитывал вас дедушка?

— Потомственный казак. Я до 9 лет не выезжал никуда из своей деревни. А в 9 лет мы с мамой поехали в маленький городишко между Барнаулом и Новосибирском, Камень-на-Оби, продавать корову. Впервые я тогда попробовал мороженое за 9 копеек и увидел цирк-шапито. Больше всего мне понравились клоуны, как они ловко жонглировали факелами. И когда мы вернулись в деревню, я на стальную проволоку намотал паклю, макнул в керосин, поджег, а жонглировать, чтобы никто не видел, пошел в сарай, где сено хранилось. И при первом же броске один из факелов у меня воткнулся в потолок. Все сено сгорело. Дедушка очень популярно объяснил мне вожжами, что такое цирк в деревне. Хорошо, что вожжи попались. А то иногда ему уздечка попадалась под руку...

— Сурово...

— До революции дед служил в охране Николая II. Но в деревне все время молился на портрет Сталина. Я думал, что он сталинист. А потом, когда Сталина разоблачили, он прибежал в избу, сорвал портрет, об колено его — и в печку. Оказалось, что под портретом он прятал икону Николая Чудотворца. Нашу родовую. Все у нас верующими были. Да и я тоже. И для меня очень почетно, что моим стихотворением-молитвой «Господи, дай нам волю», положенной на музыку, открывался в Москве храм Христа Спасителя. Иосиф Давыдович Кобзон пел. «Господи, дай же нам волю, // Рощу с березовым соком, // Песню с печалью и болью // О птицах, парящих высОко».

— Печально как-то. Всегда казалось, что вы оптимист.

— Я оптимист на экране и стараюсь играть комедийные роли. И даже если роль грустная, нахожу юмористические нюансы, чтобы зрители улыбались. Это вселяет в людей веру, надежду. Все считают меня комедийным артистом, но в жизни я грустный человек.

— Охоту к клоунаде дедушка отбил, а тягу к стихам, видимо, нет?

— Две книги стихов у меня вышло. Вторая — огромная, 400 с лишним страниц. «Хочу сказать» называется. Составила ее Марина Тарковская, сестра Андрея (режиссера Андрея Тарковского. — «МЦ»). Я спросил ее однажды: «Марина Арсеньевна, зачем же такую большую книгу-то вы составили?» А я ей рукописей принес огромное количество. Еще в детские годы написанные стихи. Она сказала: «Мне папа (поэт Арсений Тарковский. — «МЦ») всегда говорил: «Мариночка, печатать надо все, пока разрешают». Ну а сейчас готовлю третью книгу. Должна в ноябре выйти.

— В этот день рождения сами себе что-нибудь будете тихонечко желать?

— Себе я единственное, чего желаю, это здоровье. Бабушка моя Аннушка всегда говорила: «Будет здоровье — все будет. И сделать все успеешь, и проживешь долго».

СПРАВКА

Александр Панкратов-Черный родился в деревне Конево Алтайского края. Актер, кинорежиссер, поэт. Происходит из семьи сосланных в 1920-е годы казаков. Окончил Горьковское театральное училище, потом режиссерский факультет ВГИКа. Снялся в 125 фильмах, среди которых любимые многими ленты «Где находится нофелет?», «Зимний вечер в Гаграх», «Мы из джаза». Выступил режиссером пяти картин. Член Союза писателей России. Лауреат литературных премий «Петрополь», имени Пушкина, имени Франца Кафки, премии Ксении Блаженной.