Броня крепка, и танки наши быстры

Серафим Калинин, житель Пресненского района, прошел Великую Отечественную войну от Курска до Берлина, дослужился до звания лейтенанта. За битву на Курской дуге его удостоили ордена Отечественной войны первой степени. И в свои 94 года Серафим Андреевич старается получать удовольствие от жизни.

Добрым гостям он рад всегда и сразу же заявляет, что главным своим омолаживающим средством считает правильный поход в баню. — Один раз в неделю и обязательно с веничком березовым, как привык в далеком еще детстве. Попарился – 20 лет как не бывало! – смеется ветеран.

В уютной квартире Калинина, где он проживает со своей любимой женой Марией, за чаем беседа наша строится как между близкими друзьями. — Кстати, дом этот, на Грузинском Валу, я сам себе построил, — говорит Серафим Андреевич. — В Москве много еще можно увидеть моего. Например, все вокзалы, кроме Курского, при моем непосредственном участии возводились.

Для войны сгодился Родом Калинин из Пензенской области, из живописного села Наровчат. К труду на свежем воздухе с детства был приучен. В семье Калининых было шестеро детей, поэтому скучать не приходилось. — Мне 17 лет еще не исполнилось, а я уже профессию получил, — рассказывает Сера фим Андреевич. — В 1941 году, как окончил сельскую семилетку, поступил в ремесленное училище в Свердловске, курсы механиков прошел, водительские права получил, чтобы на тракторе работать. А в 1942 году я уже ушел на фронт добровольцем. — Так вы же еще подростком были? — удивляюсь я.

— Наша армия после больших потерь нуждалась в пополнении. Поэтому, невзирая на мой молодой возраст, взяли меня в танкисты — водителем-механиком, — говорит Калинин. По мнению ветерана, переучиваться с трактора на танк было не очень сложно. В легендарном Т-34, который достался ему тогда, почти такие же рычаги для управления. А смотровая щель механика-водителя похожа на игровой автомат советских времен. Тогда 17-летнему Калинину война показалась почти приключением. Про опасность, горе думать не хотелось. — Заряжающим был парень чуть постарше меня, Николаем звали. Попали мы в танковую бригаду армии Константина Рокоссовского. На первом этапе Курской битвы стояли в обороне, в небольшом таком перелеске. Я помню, как прямо на нас вышла мотострелковая рота фашистов. Они шли довольные и горланили какую-то свою песню, кричали еще — отомстить собирались за поражение под Сталинградом, — объясняет Серафим Андреевич. — Тут-то мы их с Колькой и подловили...

— А в самой битве на Курской дуге тяжело пришлось? — осторожно спрашиваю я.

— Не успели мы нормально повоевать, — оправдывается ветеран. — Подбили наш танк в первом же прямом столкновении с «Тиграми», в гусеницу.

Хорошо, что сумели быстро выбраться из машины. Даже сегодня, слушая экстанкиста, становится как-то жутковато от таких воспоминаний. Представляются картины с поля боя: взрывы, скрежет металла, перекошенные от злости, близости смерти лица бойцов. — Для настроения фронтовые 100 граммов вам тоже выдавали? — интересуюсь я. — Выдавать-то выдавали, но пить не разрешали. Меня однополчане ребенком меж собой называли, — смеется Калинин. — До войны дорос, но не до водки. После Курской битвы меня, правда, уже пересадили на бронетранспортер. Ветеран вспоминает, что ему пришлось до конца войны служить при штабе. Неоднократно он видел своими собственными глазами маршала Константина Рокоссовского. — Такой высокий красавец был. Особенно восхищало его человеческое отношение к своим подчиненным. Я знаю об этом из рассказов тех, кто непосредственно с ним рядом находился. А когда Сталин предложил ему выбрать самых достойных для операции по освобождению Берлина, Рокоссовский возражал. Сказал, что его люди все достойные, — с теплотой в голосе заявляет Серафим Андреевич.

Память как боль Не без внутреннего содрогания вспоминает ветеран свое участие в освобождении концентрационного лагеря в польском

Городе Люблине. Боль от увиденного не дает ему возможности забыть тот страшный опыт. — Когда мы входили на территорию лагеря Майданек, немцев там уже не было. Навстречу с восторженными криками бросились тысячи уцелевших заключенных. Все смеялись и плакали одновременно. Они были похожи на ходячих скелетов, — говорит Калинин. — Но больше всего меня поразили, конечно, их рассказы. Там были и русские военнопленные, и поляки, много евреев. Фашисты по 50 человек душили в камерах выхлопными газами от дизеля, за два часа все погибали. Потом процесс казни ускорили... Возможно, после такого кажутся странными воспоминания лей тенанта Калинина о несправедливости в отношении немцев, проживавших на территории Польши. Ветеран и сегодня считает решение Иосифа Сталина о выселении из польских городов немцев — простых гражданских людей — неоправданно жестоким.

— Люди-то обычные ничего плохого не делали и уже привыкли к этим местам. Поляки к ним тоже притерпелись. Массовое переселение немцев на неустроенные земли было похоже на их массовое уничтожение. С собой им можно было брать вещи весом не более 26 килограммов, — объясняет ветеран. Калинин вспоминает, как к местным гражданским советские военные проявляли сострадание, при возможности делились с ними своим армейским пайком. — У русских доброе сердце, потому сухари, сахар отдавали детям, — кивает головой Серафим Андреевич.

Под стенами города Армия Рокоссовского, по мнению Калинина, могла бы тогда сыграть главную роль в битве за Берлин. — Мы были там раньше, чем все остальные, — говорит ветеран. — Но Сталин решил, что до капитуляции немцев должен довести Жуков. И нас с 1-го Белорусского перевели на 2-й Белорусский фронт. Поэтому Серафим Андреевич во время битвы за Берлин стоял со своим формированием в пригороде. А в тот самый день, когда официально было объявлено о подписании Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, лейтенант Калинин, как и многие его сослуживцы, уже подошел к стенам Рейхстага. — Такое столпотворение было, что мне, пацану, свой автограф не получилось на исторических развалинах оставить. Но я салютовал в честь нашей Победы из своего собственного автомата Калашникова, — заканчивает рассказ Калинин, и случайная слезинка ползет от его серебряного виска к подбородку…

Справка

Для лейтенанта Калинина служба закончилась в 1948-м. В том же году из Германии он уехал в столицу, поступил учиться в Московский автомобильно-дорожный университет, устроился на работу механиком на Люберецкую автобазу. После института Калинин стал директором базы механизации и автотранспорта одного из трестов в столице. В 1968–1972 годах руководил в Монголии восстановительными и строительными работами на угольном разрезе, электростанции, шерстомойной фабрике. При его участии построено несколько десятков жилых домов. Монгольские товарищи отблагодарили Серафима Андреевича высокими наградами: «Золотой звездой» революционного комсомола и орденом Сухэ-Батора. До выхода на пенсию в 1980 году Калинин работал на московских стройках. Сейчас он участвует в общественной работе Совета ветеранов Пресненского района.