Дом, где поссорились историк и писатель

Стены необычного здания на Погодинке сохранили любопытнейшие истории из жизни Михаила Петровича

Посреди Погодинской улицы — осколок неба, голубое деревянное чудо с наличниками. Не перепутал ли ты век, дом? Нет. Он просто напоминает, какой Москва была.

Когда Девичье поле не было еще застроено, а Лужники были деревней, там, где проходит сейчас тихая Погодинская улица, появился дом с мезонином, утопавший в шикарном саду. Был возле него и парк с липами и прудом. Покрытый зеленой крышей особнячок прежде принадлежал князю Щербатову, дяде Чаадаева. А потом его купил историк Михаил Петрович Погодин. Относились к нему в Москве поразному, как всегда и бывает в случае с яркими людьми, но доподлинно известно, что был он приветлив, в меру скромен и не смел предположить, что когда-нибудь в честь него назовут улицу.

Особняк с историей

Став профессором Московского университета, знаток древнерусской истории Погодин увлекся славянофильством, а затем ушел с головой в панславизм. А его особняк приобрел в Москве славу своеобразного клуба.

По вечерам пролетки десятками останавливались возле крыльца. Кто только не приезжал сюда погостить! Погодин дружил с Пушкиным, и поэт часто бывал тут, общался с учеными и литераторами. Тут было уютно единомышленникам, но Погодин открывал двери дома и оппонентам.

В одном из флигелей дома Погодин открыл частную школу, где, кстати, учился Афанасий Фет. Тут обрели дом и знаменитые коллекции Погодина. Собирательство было его страстью и наваждением: он коллекционировал все подряд — от древних грамот и старых книг до автографов известных людей. Антиквары тащили ему все ценное! Супруга историка, его четверо детей и мать с какого-то момента начали роптать — в доме стало тесно из-за коллекций и гостей. А недруги Погодина тихо подтачивали его реноме. Даже его страсть к коллекционированию оценивалась как болезнь.

Погодин от этих разговоров страдал, но поделать ничего не мог. На деле ему часто приходилось считать гроши и полушки. Только нищие знали, как помогает им «барин с Девички».

Гости бывают разные

Благодаря хлебосольству Погодина район Девичьего поля можно по праву считать одним из самых гоголевских мест в Москве.

Николай Васильевич не просто гостил, а жил у друга Михаила в 1839–1840, 1841–1842 и 1848 годах. Сюда ему приносили письма, сюда приезжали его мама и сестры, приходили друзья.

Тут Николай Васильевич первый раз прочел братьям Аксаковым и Погодину первый том «Мертвых душ», трудился над «Тарасом Бульбой» и «Римом». Жил Гоголь в мезонине — комната под крышей сильно прогревалась летом, что устраивало Николая Васильевича, полюбившего итальянскую жару и постоянно зябнущего в Москве. О писателе интересно написал в мемуарах сын Погодина. По его словам, с ними, детьми, Гоголь был вежлив, «когда не раздражен», а в доме его «окружали благоговением». «Особенно хорошее расположение духа вызывали в нем любимые им макароны; он тут же за обедом и приготовлял их, не доверяя этого никому. Потребует себе большую миску и с искусством истинного гастронома начнет перебирать их по макаронинке, опустит в дымящуюся миску сливочного масла, тертого сыру, перетрясет все вместе и, открыв крышку, с какой-то особенно веселой улыбкой, обведя глазами всех сидящих за столом, воскликнет: «Ну, теперь ратуйте, люди...» Но с годами отношения становились все прохладнее.

Если честно, я в этой ситуации внутренне — полностью на стороне Погодина! А кому было бы приятно узнать, что в образе Плюшкина, «прорехи на теле человечества», Москва мигом разглядела черты радушного Погодина! Обидело Погодина и то, что в «Выбранных местах…» Гоголь назвал его «трудолюбивым муравьем, который никому не принес пользы». Он расплакался, читая эти строки! Не знаю, не пожалел ли он о съеденных Гоголем макаронах...

Взаимные претензии нарастали, Гоголь собрал вещи и съехал. Позже они примирились, и перед смертью писатель приезжал на Девичку прощаться со всеми.

А подарок — изба

В 1856 году меценат и промышленник Кокорев, вошедший в «погодинский клуб», подарил ему «избу», сооружение, под которое по спецпроекту был перестроен старый усадебный флигель. За четыре года до этого коллекции Погодина были куплены казной. То, над чем посмеивались, оказалось богатством: рукописи поступили в Императорскую публичную библиотеку, артефакты и монеты — в Эрмитаж, церковные древности пополнили Патриаршую ризницу Кремля.

Михаил Петрович Погодин скончался 8 декабря 1875 года. Вдова передала библиотеку и личный архив мужа в Московский публичный и Румянцевский музеи.

...Шли годы. Дом Погодина старел. Постепенно домовладение разделилось на несколько участков, они были застроены. Дом стоял... Но в 1941 году во время налета немецкой авиации в особнячок попала бомба, и он сгорел. Изба не пострадала. До середины прошлого века были еще целы флигели и часть сада. Теперь же о былой славе Погодинского дома напоминает лишь этот деревянный домик — кусочек неба, упавший на землю...