Елочное подполье, или История возвращения главного праздника

90 лет назад, 28 декабря 1935 года, новогодняя елка была «реабилитирована» в СССР: в газете «Правда» вышла заметка. В период жесткой антирелигиозной кампании елку было опасно ставить даже дома. Как выявляли тех, кто ставил дома елку, как обходили запреты и как изменился образ Деда Мороза при советской власти, выяснил корреспондент «Москва.Центр».

Новый год под запретом

В период с 1917 по 1941 годы в СССР проводилась антирелигиозная кампания, основным направлением которой было освобождение рабочих и крестьян от религиозного гнета. Но при чем тут Новый год и елка?

В дореволюционное время в обществе не было понимания Нового года как светского праздника, главным зимним праздником было Рождество. Любое же празднование с украшенной елкой считалось поддержкой религии.

Конечно, у этого запрета было и логическое основание. Он был введен в 1929 году, в разгар первой пятилетки, когда страна, еще не оправившись от разрухи после Первой мировой и Гражданской войн, требовала полноценной концентрации сил на индустриализации.

— Внимание трудящихся требовалось полностью сфокусировать на решении этой задачи, и непрерывный календарь и запрет на Рождественскую елку служили этой цели. Были официальные советские праздники, но истинно народным было Рождество. Оно не вписывалось в идеологию страны Советов, но к 1935 году стало понятно, что постоянная работа без какого-то «народного» праздника утомляет и демотивирует. Так появилась идея праздновать Новый год и вернуть елку как знакомый всем символ, но уже в новом «прочтении», — рассказывает историк Юлия Шувалова.

К запрету общество отнеслось по-разному. В семьях, где эта традиция была сохранена до 1917 года, продолжали праздновать Новый год. А там, где были партийные работники, наоборот, празднование было под запретом. Также в обход запрета работали нелегальные базары на Сухаревской площади и в Марьиной роще. Сами советские граждане пытались обходить запрет, наряжая фикусы «под елку».

— Доносили на соседей, стучали, что у кого-то елка стоит. Приходил милиционер и выписывал штрафы. Арестов не было. Лесник мог поймать нарушителя за спиливанием елки. Люди могли спросить, когда человек возвращался из леса: «Откуда у вас елка?». Однако особого страха не возникало, все зависело от того, как семья относилась к этому вопросу, — отмечает москвовед Александр Васькин.

Но уже к моменту второй пятилетки начался переход от запрета к официализации Нового года и елки. Почему? На это повлияла стабилизация советской экономики и создание нового духовного поля для общества. Историю прошлого стали легализовать, в прокат вышли такие фильмы, как «Александр Невский» и «Петр Первый» режиссера Владимира Петрова и Сергея Эйзенштейна.

— Действительно, 1930-е годы отмечены постепенным возвратом к некоторым традиционным ценностям дореволюционной эпохи, которые поддерживал Иосиф Сталин. По сути, можно сказать, это возврат к традициям, в том числе к елке, так любимой до 1917 года в народе, — говорит москвовед Александр Васькин.

В свою очередь, статья публициста Павла Постышева стала закономерностью: сотрудники ВКП(б) запустили процесс по созданию обновленного Нового года для граждан.

Официализация елки

На третьей полосе газеты «Правда» — главного печатного органа ЦК и МК ВКП(б) — вышла небольшая статья «Давайте организуем к новому году детям елку!» за авторством первого секретаря Киевского обкома КП(б) Украины Павла Постышева. Именно с этой статьи началось возвращение Нового года в СССР.

Постановление ЦК ВЛКСМ «О проведении вечеров учащихся, посвященных встрече нового 1936 года» вышло 28 декабря в 1935 году.

Комитет по игрушке при Народном комиссариате просвещения РСФСР с помощью своего издательства «Учпедгиз» выпустил методичку «Елка».

Согласно этому постановлению, рабочим поручали вязать мешки с подарками для детей, а лесхозам — рубить елки. Начался новогодний ажиотаж после снятия запрета.

— Для людей это было шоком. Вдруг появляется статья, и то, что вчера было нельзя, вдруг разрешают. Интересен и тот факт, как описывается 1936 год. Везде елочные базары: на Чистых и Патриарших прудах, на Страстной площади, по всей Москве. Откуда это? Люди были шокированы и поражены снятием запрета на новогоднюю елку, — уточняет москвовед Александр Васькин.

Начался ажиотаж не только к елке, но и к игрушкам для нее. В ход шли как сохранившиеся  дореволюционные игрушки, так и собственноручно сделанные из подручных материалов.

— Производить игрушки было не то чтобы тяжело, а приоритетом государства было развитие тяжелой промышленности и обеспечение нужд ВПК. Кроме того, елку разрешили, но не разрешили «мещанство», поэтому дореволюционные игрушки в виде домашней утвари, питомцев, ангелочков и прочего были недопустимы. Советские дети получали в подарок фигурки летчиков-испытателей, покорителей Арктики, рабочих, тружениц сельского хозяйства, красноармейцев, спортсменов (так продвигалось движение ГТО) и моделей самолетов, дирижаблей. Были игрушки, созданные по мотивам русских народных сказок. Первая линия производства елочных гирлянд заработала на предприятии «Москабель» уже в конце декабря 1935 года, — добавляет историк Юлия Шувалова.

Но находились и те, кто выступал против возвращения елки и Нового года. Несмотря на такие голоса протеста, процесс «реабилитации» елки был уже необратим.

Новогодняя елка и Дед Мороз в Доме союзов

Первая официальная всесоюзная новогодняя елка состоялась 31 декабря 1936 года в Колонном зале Дома союзов. На нее были приглашены лучшие школьники из Москвы и ближайших окрестностей. В этот же год на советскую новогоднюю сцену вышел и сказочный персонаж Дед Мороз.

— Поскольку до Революции главным праздником было Рождество, а не Новый год, то и Дед Мороз никак не мог «затмить» младенца Христа. Но когда было решено вернуть массовый зимний праздник, вспомнили, разумеется, про Деда Мороза и его внучку Снегурочку, — поясняет историк Юлия Шувалова.

С этого момента начинается формирование советского Нового года. С одной стороны, он стал общенародным праздником, который объединил граждан всего СССР, тогда как Рождество оставалось сугубо религиозным праздником. Сравнивая с сегодняшним днем, Новый год 90-летней давности был иным — в первую очередь, праздником для детей.

— В 1930–1950-е годы праздники не были самоцелью. Страна решала масштабные задачи: модернизация, победа в войне, восстановление. Однако советское руководство осознавало, что дети не должны лишаться праздника. Именно они стали главной аудиторией новогодних мероприятий. К детям приходили Дед Мороз и Снегурочка, а встречали их ребята в костюмах красноармейцев, летчиков, колхозниц — то есть тех, кем им предстояло стать: реальными гражданами Страны Советов, — уточняет историк Юлия Шувалова.

Но уже к концу советской эпохи праздник меняется: он становится семейным, а 1 января теперь является нерабочим днем, на смену «реалистичным» костюмам приходят наряды «снежинок» и «зайчиков». При этом праздник не теряет государственного значения. Новый год был искусно встроен в пропагандистскую систему, становясь зеркалом, в котором отражались все главные политические и социальные нарративы.

— Новый год вбирал в себя актуальные моменты советской внутренней и внешней политики, что отражалось в новогоднем антураже. Обязательно выпускалась открытка, где Дед Мороз на тракторе едет по целине или летит в космос на ракете. Новогодние открытки были отличной иллюстрацией того, как менялось советское общество. При помощи таких инструментов показывали, как жизнь советских людей улучшалась. Например, появление Деда Мороза с цветным телевизором свидетельствует о повышении уровня жизни в Советском Союзе, — рассказывает москвовед Александр Васькин.

Новый год, несмотря на пропагандистские черты, заложенные в нем, оставался главным семейным праздником. На протяжении всего XX века граждане СССР ежегодно отмечали Новый год, как и мы сейчас, в новом историческом контексте, но следуя традициям, которые зародились еще в 1930-е годы.