И даже кактусы живые

Главный агроном: Любовь спасла сад во время Великой Отечественной войны 

В этом году Ботаническому саду МГУ исполняется 310 лет. Зеленый островок восхищает посетителей редкими экземплярами дивной красоты и манящим ароматом экзотических растений на протяжении всего этого времени. И мало кто знает, что в годы Великой Отечественной войны, а потом и в «лихие» 90-е, жизнь уникальных видов висела на тонком волоске. Как боролись за сохранение растений преданные работники сада и как ухаживают за ними сейчас, выяснял корреспондент «МЦ».

Посещение Ботанического сада, этого сказочного уголка ярких красок и сочной зелени, затерявшегося среди бетонных строений города, в корне изменит ваше представление о растениях. Говорят, что они неживые, а потому лишены возможности видеть и чувствовать. Правы ли ученые? Разумеется, они ошибаются, готова поспорить с мировыми светилами науки главный агроном Ботанического сада Надежда Григорьева.

Женщина предлагает посетить одно из самых экзотических мест зеленого оазиса — Большую пальмовую оранжерею - и взглянуть на редкие экземпляры под другим углом.

- Знаете, без чего совершенно точно не смогут прожить растения? Без бережного к ним отношения и любви. Нужно полностью посвятить растениям свою жизнь, а иначе ничего не получится — они зачахнут, сколько за ними не ухаживай. Именно любовь и спасла наш сад в годы Великой Отечественной войны, а затем и в непростые для страны 90-е годы, - грустно улыбается Надежда.

Действительно, те времена считаются для растений самыми тяжелыми. Кто знает, смогли бы москвичи любоваться экзотическими видами, если бы не преданность работников своему делу. Когда женщина только пришла работать в Ботаниеский сад в 1978 году, то еще застала поколение садовников, которые берегли его в войну. Они рисковали жизнями, гася фугасные бомбы, но одна все-таки взорвалась и оставила свой след — глубокую воронку. Сейчас на этом месте создана вересковая горка, и, глядя на нее, никто и не догадается, почему она здесь возникла.

В 90-е годы на долю более молодого поколения садовников выпало другое, не менее трудное испытание.

- Представляете, тогда нам приходилось топить печки-буржуйки, потому что температура опускалась до 0, а для растений это равносильно смерти. Никому и дела не было до нашего сада, и мы его спасли только благодаря собственной инициативе, - рассказывает женщина.

К счастью, время тревог и волнений осталось позади. Сейчас в Ботаническом саду созданы почти идеальные условия, а еще там трудится целая бригада опытных специалистов, которые любят свое дело и относятся к растениям, как к живым существам.

- А вы с ними разговариваете? - на полном серьезе интересуюсь я у Надежды.

Та смеется:

- Нет, мы с ними не разговариваем и песни не поем. Но, понимаете, в чем тут дело - они видят, как люди к ним относятся. Ведь есть работники, которые все для них делают — поливают, подкармливают, лечат, но это происходит ... как будто без души, просто по инструкции.

И тогда растения начинают капризничать, не цветут или заболевают. Кстати, такие сотрудники надолго в саду не «приживаются».

- Разумеется, помимо хорошего отношения, растениям нужен правильный уход. Наш рабочий день начинается с того, что мы проверяем температуру, влажность, внимательно осматриваем наших «деток», - отмечает Надежда.
Если садовники видят, что какой-то экземпляр приболел, его незамедлительно отправляют в лазарет или начинают лечить на месте — в случае с большими экземплярами. Как минимум, месяц больного «ставят» на ноги. Его обрабатывают необходимыми стимуляторами и держат под особым наблюдением. Первый показатель того, что растение пошло на поправку — появление молодого прироста. Случается, что оно погибает, но у садовников наготове всегда есть молодой экземпляр, которым его можно заменить.

- Если же у нас чего-то нет, то мы обращаемся в другие сады. Любители тоже часто приносят необходимые виды. Вообще нам удается сохранить тот видовой состав, который существует, - с гордостью добавляет Надежда.

Мы медленно идем по оранжерее. В этот час здесь тихо — первые посетители начнут стекаться в сад чуть позже. Вдруг откуда-то слева, со стороны взмывающей вверх красавицы-пальмы, раздается едва различимый шепот. Ему вторит тихий шелест, доносящийся из гущи восхитительных орхидей, которые грациозно склонили свои огненно-красные, нежно-розовые и молочно-белые головки. А затем в этот таинственный «разговор» словно вступают и другие диковинные экземпляры. Что это — результат разыгравшегося воображения? Или же мы стали свидетелями невероятного — растения чуть приоткрыли завесу тайну, впуская человека в свой неведомый мир, где они разговаривают, видят и чувствуют?