Фронтовые дневники

В год 100-летия со дня рождения замечательного кинорежиссера Станислава Ростоцкого (на фото) наконец-то появилась полноценная книга о нем. Коллеги и друзья мастера выход первого тиража в 1500 экземпляров отметили в антураже небольшой выставки.

Наверное, мало кто знает, что Станислав Иосифович первую половину своей жизни провел в ЦАО. Ведь памятная доска установлена только на доме по улице Сергея Эйзенштейна. Правильно, там жил уже обретший всемирную славу кинорежиссер Ростоцкий. Но начинался его творческий путь в Тверском районе столицы. В своих воспоминаниях он так себя и называет — «мальчишка с 1-й Миусской улицы», который учился в школе на Миусской площади, состоял в 46-м, одном из лучших пионерских отрядов имени Эрнста Тельмана.

Свидетели и свидетельства

Кажется, созданная экспозиция призвана первым делом напомнить посетителям классическое черно-белое кино. Десяток с небольшим витрин и стендов вместили темные силуэты экспонатов, а светлые стены коридоров точно впитали черный шрифт коротких выстрелов-цитат из фильмов Ростоцкого. Одна из главных, прежде всего для самого кинорежиссера — «Счастье — это когда тебя понимают». Прозвучала она в его картине «Доживем до понедельника», но сопровождала мастера на протяжении всей его бытности. Вот и книга о Ростоцком получила такое же название. Представляла сборник биографических материалов его составитель, киновед, педагог, кандидат искусствоведения, член Союза кинематографистов России Марианна Ростоцкая, невестка мастера.

— У Станислава Иосифовича были два определяющих в жизни события — встреча с учителем-режиссером Эйзенштейном и его участие в Великой Отечественной войне, — рассказывает Марианна Альбертовна. — Он был тяжело ранен. Сохранились письма с фронта родителям, другу. Читая их, мы видим, как рождался человек мудрый, узнававший свой путь и свое предназначение.

Как и для многих фронтовиков, тема войны для Ростоцкого долго была «на замке». Он всю жизнь продолжал ею болеть, и не только из-за полученного ранения, но и из-за колоссальной душевной травмы. В 1941 году его призвали в тыловые войска под Йошкар-Олу. Вроде бы тихое местечко, но не все выживали в тех условиях. «Встаем в 5, ложимся в 11. Спим в землянках. Едим т.н. «баланду», вода с горохом утром, днем и вечером. Едим, стоя на морозе, из ржавых бачков, человек по пять из одного. Только теперь по-настоящему ценишь все, что было, но от этого не легче» (из письма Ростоцкого Юрию Ришару, предположительно март 1942 года). О голоде, холоде, антисанитарии, о побеге молодого призывника на настоящий фронт в конце 1943 года, когда его тыловая жизнь уже стала налаживаться, рассказывает книга Ростоцкой.

— Он готов был переносить и переносил разного рода лишения, но не мог не воевать, — объясняет Марианна Альбертовна. После изучения архивов становится ясно: Ростоцкий заранее понимал, что не сможет рассказать о войне, если своими глазами ее не увидит. Первый откровенный выплеск военных воспоминаний случился у студента Ростоцкого во время учебы во ВГИКе в 1945 году.

— В институте он вдруг написал страшный рассказ-этюд о матери, которая убивает своего сына-фронтовика, инвалида, и потом накладывает руки на себя. Я испытала настоящий шок от этого чтения, — призналась Марианна Альбертовна.

Но она тут же добавила, что и через ужас почувствовала желание будущего режиссера убеждать людей не расставаться со своей верой и надеждой.

«...открытые глаза смотрят перед собой сквозь стены, сквозь годы и ничего не видят, когда хочется выть с тоски и биться головой о стену от невероятного, нечеловеческого горя… Разве забуду я эти глаза… Если любишь жизнь, если ненавидишь войну, нельзя их забыть, нельзя…» (из первой творческой работы, 15 февраля 1945 года).

— Да, он умел находить необходимые слова для людей, оказавшихся в самых трудных жизненных ситуациях, — говорит невестка мастера.

«Когда командир поднимает роту в атаку, то ему полагается идти впереди, и комиссару тоже, комиссару, может, даже раньше. И любой боец, который его не уважает и считает трусом и негодяем (а такие иногда встречались), может его убить в три секунды — как бы случайно, он просто будет стрелять в ту сторону, а куда уж попадет, неизвестно. Поэтому на фронте выяснялось: трус, смелый, храбрый до безумия». «...Я очень «неразговорчивый» человек, это заметно, меня очень любили слушать — что-то рассказывать, травить… у меня появились новые друзья, смелые люди. Они знали, что я когда-нибудь, может быть, буду работать в искусстве, и мне, рядовому, иногда даже разрешали сидеть в оперативном отделе штаба корпуса или в разведке, когда идет допрос немецких пленных, то есть они мне как бы помогали…» (фрагменты из цикла Андрея Ростоцкого «Моя война», 2000 год).

Первое знакомство

Свою главную встречу Марианна Альбертовна запомнила навсегда. В канун 1975 года она, 12-летняя, вместе с бабушкой ожидала праздничного боя курантов в квартире на улице Сергея Эйзенштейна. Их спокойствие нарушил звонок в дверь.

— На пороге стояли Станислав Иосифович Ростоцкий и Нина Евгеньевна Меньшикова, его супруга, народная артистка РСФСР, — делится Ростоцкая. — Меня тогда ошеломили их костюмы. На Ростоцком был черный фрак. Нина Евгеньевна блистала в платье в пол. Нас пригласили вместе со всеми соседями по этажу отмечать Новый год... Потом между нами завязалась крепкая дружба.

Но лишь годы спустя Марианна Альбертовна узнала об инвалидности Ростоцкого и крайне удивилась открытию. Тяжелое ранение Станислава Иосифовича, ставшее во многом поворотным событием в его судьбе — как для человека, так и для художника, — в книге она представила от первого лица.

«Что-то огромное, неумолимое и жестокое навалилось на меня, сжало грудную клетку, обдало жаром и запахом бензина и жженого металла, стало на мгновение очень страшно, именно из-за полной беспомощности и невозможности бороться» (фрагмент из документального цикла Андрея Ростоцкого «Моя война», 2000 год)

В 1944 году дивизию 6-го Гвардейского кавалерийского корпуса, в составе которой воевал Станислав Ростоцкий, враги неожиданно взяли в кольцо. Под городом Дубно в Ровенской области, на Украине, немецкий танк почти раздавил молодого кавалериста, вбуравил в раскисшую февральскую землю. В первые часы все, что успел захватить его теряющий сознание мозг — сплошной грохот, крики однополчан, запах бензина, резкий скрежет металлических танковых гусениц. Переломанные ребра, поврежденный позвоночник, перебитая рука, расплющенная нога... Как он вообще смог выжить при таких травмах? Даже после войны фельдшеру Аронову, сделавшему тогда противошоковый укол раненому Ростоцкому, это было непонятно. Ставшие друзьями, они часто спорили о том, как именно был сделан этот укол — через шинель или все же как положено. Юной Марианне приходилось эти споры наблюдать.

— Какие-то разговоры о войне я подслушивала, когда ежегодно 9 Мая в гости к Ростоцкому приезжали его бывшие однополчане: Коростоянов из Болгарии, московский театральный режиссер, директор Театра на Таганке Николай Дупак, профессор еще помню был, из космической сферы, кажется, из Молдавии, — вспоминает Марианна Альбертовна. Она знала, что каждый День Победы начинался для Ростоцкого на Красной площади, а потом уже вместе с друзьями он поднимал положенную рюмку водки, закусывал черным хлебом с кусочком сала у себя дома. Эту традицию трепетно оберегала хозяйка дома Нина Евгеньевна, к назначенному часу стол был накрыт. Как раз во время одного из таких застолий будущая невестка кинорежиссера узнала еще об одной спасительнице Ростоцкого, санинструкторе Анне Чугуновой. Многие километры его, тяжелораненого, промокшего, обмороженного, в госпиталь вез грузовик в дощатом кузове. Аня ехала с ним, старалась согреть его, накрыв своей шинелью.

Женщина и война

«Майские звезды», «На семи ветрах», «А зори здесь тихие...» — все эти военные фильмы Ростоцкого затрагивают тему подвига женщины. По наблюдениям современников, коллег-режиссеров, актеров, Станислав Иосифович всегда особенно относился к женщинам. Но история создания его военных кинокартин отсылает к его собственному военному прошлому. О съемках «Майских звезд» режиссер задумался еще с момента трагической гибели своего фронтового друга, замначальника разведки 6-го Гвардейского кавалерийского корпуса Ивана Чередниченко. Почти всю войну рядом с этим боевым командиром прошла красивая женщина — санинструктор. Это была та самая Аня Чугунова. 16 мая 1945 года Чередниченко убили в Праге — на глазах у его любимой. Черты Анны отразились в нескольких героинях одной из самых признанных в мире военных драм «А зори здесь тихие...». Ее, ослепшую от перенесенных переживаний и болезней, Ростоцкий позвал на премьеру киноленты и, сидя рядом в темном зале, описывал ей происходящее на экране. Она слушала и плакала. «В конце звучит фраза из сводки Совинформюро, которую читал Левитан: «За истекшие сутки на Северо-Западном фронте ничего существенного не произошло. Шли бои местного значения». Очень боялся, что эти слова выбросят. «Ничего существенного», но убиты пять человек. Пять прекрасных юных женщин» (из личного дневника С. Ростоцкого).

Еще одно лирическое военное кино о женской любви и верности — «Дом на семи ветрах». Значение этого фильма для нашего времени подчеркнула исполнительница главной роли Лариса Лужина, народная артистка РСФСР.

— Такие фильмы нужны сегодня вот хотя бы моим внукам, старшему исполнилось уже 24 года, среднему — 21. Нужно уметь сострадать идущему рядом с тобой человеку, твоему дому, твоей стране, — говорит она. — Я лежала в Военном госпитале имени А. А. Вишневского и стала свидетельницей сегодняшней обезоруживающей своей чистотой любви. Лежали раненые ребята, вернувшиеся с Донбасса, я заходила к ним, один был даже с ампутированной ногой. Из Приморского края, с Дальнего Востока к ним приехали девушки. И вот играются три свадьбы. Священник провел обряд венчания, а меня точно током пробило памятью о былых военных событиях. Все-таки святые чувства остались и в нашем молодом поколении, генетическая связь сохранилась.

4 ноября этого года фильм «А зори здесь тихие...» отметит юбилей — 50 лет. «На семи ветрах» перешагнул 60-летие.

— В сочетании женщины и войны Ростоцкий видел что-то совершенно противоестественное. Он не мог рассказать о войне со счастливым концом, однако всегда оставлял на него надежду, — заключила Ростоцкая.

Часть экспозиции «Станислав Ростоцкий. Режиссер о режиссере» в скором времени должна украсить создаваемый на Киностудии им. М. Горького музей.