Левитан хотел вызвать Чехова на дуэль

Прототипами самоотверженного врача, его легкомысленной жены и кокетливого художника Чехов сделал своих знакомых

В эти дни 124 года назад Антон Чехов заканчивал свою «Попрыгунью». Опубликован рассказ был в январе 1892 года и сразу вызвал скандал.

Знакомые Чехова узнали в героях гостей и хозяев московского салона Кувшинниковых. Глава семьи, Дмитрий Павлович Кувшинников, служил врачом в Мясницком полицейском доме. Это здание до сих пор сохранилось – его адрес Хитровский переулок, д. 4, стр. 10 (так называемый «дом Остермана»). Квартира Кувшинникова, находившаяся в том же здании, была артистическим салоном, в котором царила жена доктора Софья Петровна (1847 – 1907) – художница и музыкантша, экзальтированная натура. Чехов бывал у нее на журфиксах как минимум с 1888 года.

Быт и квартира Кувшинниковых описаны в «Попрыгунье» очень точно. Ольга Дымова создавала вокруг себя экстравагантную обстановку («красивую тесноту», по убийственному определению Чехова) при помощи подручных средств: столовую декорировала в русском стиле, спальню – в восточном... «Очень часто из старого <…> из ничего не стоящих кусочков тюля, кружев, плюша и шелка выходили просто чудеса, нечто обворожительное, не платье, а мечта». Это почти дословно совпадает с воспоминаниями о Софье Кувшинниковой. Кое-что даже осталось «за кадром»: в доме на Мясницкой на окнах вместе занавесок висели выкрашенные в золотой цвет рыбацкие сети, диваны в гостиной были сделаны из матрасов, уложенных на ящики и покрытых коврами, по комнатам разгуливал ручной журавль…

Кувшинников, как и Дымов, к гостям почти не выходил. Лишь когда наступало время ужина, он приглашал: «Пожалуйте, господа, кушать». Так же, как и Ольга Дымова, Софья Петровна любила называть мужа по фамилии, ни с того ни с сего хватала его руками за голову, поворачивала к гостям и восклицала: «Господа, смотрите, какое у него выразительное, великолепное лицо».

Салон Кувшинниковых посещал Исаак Левитан. У него с хозяйкой был длительный роман, он давал ей уроки живописи, вместе с нею ездил на Волгу на этюды. Характерные черты Левитана – перепады настроения, томность, манера кокетливо повторять «Я устал» – приданы художнику Рябовскому.

В то же время между героями и их прототипами есть и различия – как внешние, так и сущностные. Причем в некоторых случаях явно нарочитые. В противовес темноволосому пейзажисту Левитану Рябовский сделан блондином, анималистом и жанристом. Ольга Дымова - двадцатидвухлетняя блондинка. Софье Петровне, смуглой, как мулатка, с темными кучерявыми волосами, в момент написания рассказа было 44 года – возраст по тем временам солидный. В своем салоне Кувшинникова, не боясь соперничества, окружала себя молодыми дамами. А вот Ольга «всех дам, кроме актрис и своей портнихи, считала скучными и пошлыми».

Дальше всех от своего прототипа находится доктор Дымов. Дмитрий Кувшинников, простой полицейский врач, не занимался наукой. Не случилось ему и пожертвовать жизнью ради спасения больного. Он умер в 1902 году, через 10 лет после публикации рассказа, очевидно, при совсем прозаичных обстоятельствах. Вообще примечательно, что врач в рассказе «возвышен» по сравнению с прототипом, а художник и его легкомысленная почитательница – принижены. Левитан вовсе не выглядел таким ничтожеством, как Рябовский, а Софья Петровна занималась музыкой и живописью всерьез – ее игрой на фортепиано заслушивались виртуозы, три ее полотна хранятся в Третьяковской галерее.

Прочитав рассказ, Софья Кувшинникова навсегда прервала общение с Чеховым. Левитан грозился вызвать его на дуэль. Актер Малого театра Александр Ленский (с него «срисован» один из персонажей, «артист из драматического театра, <…> отличный чтец»), написал Чехову яростное письмо и не кланялся с ним восемь лет. А вот отзывы незаинтересованных лиц были вполне доброжелательными. Лев Толстой (по воспоминаниям его домашнего врача Душана Маковецкого) назвал рассказ превосходным: «Есть юмор сначала, и потом эта серьезность. И как же чувствуется, что после его смерти она (Ольга Дымова. – ВМ.) будет опять точно такая же».

КСТАТИ

У доктора Дымова мог быть и второй прототип – Илларион Иванович Дуброво (1843 – 1883), ординатор Московского военного госпиталя. Доктор Дуброво был участником русско-турецкой войны, незадолго до смерти защитил докторскую диссертацию, обещал стать большим ученым. Он заразился, удаляя из горла больной дифтеритные пленки, и через дней скончался. Чехов учился на одном курсе с его младшим братом Василием.

Дуброво и Дымова роднят не только сочетание лечебной практики с ученой карьерой и обстоятельства смерти, но и некоторые другие подробности. Оба носят имена, редкие для своего времени (Илларион – Осип). Схожи имена их близких друзей (у Дуброво были товарищи Костарев и Штерк, у Дымова – Коростелев и Шрек).

Другие свежие материалы читайте в полной PDF-версии газеты «Москва. Центр».