Художник спас купеческую семью

На улице Пятницкой (район Замоскворечье) отреставрируют старинный дом № 2/38, строение 2. В первой трети ХХ века там жил выдающийся художник и деятель искусств Игорь Грабарь (1871–1960).

Сегодня Игорь Грабарь больше известен не как живописец, а как защитник наследия других мастеров. С 1913 по 1925 год он был попечителем Третьяковской галереи, под его руководством прошла реставрация многих картин. После революции Игорь Эммануилович руководил Союзом деятелей московских художественных хранилищ, боролся с расхищением музеев и частных коллекций. А в 1918 году создал и возглавил Центральные реставрационные мастерские — ныне это Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени академика И. Э. Грабаря.

Повезло с зятем

Игорь Грабарь переехал в Москву в 1903 году и вскоре подружился с художником Николаем Васильевичем Мещериным (1864–1916), отпрыском богатой купеческой семьи. Мещерины (их отец основал Даниловскую мануфактуру) владели участком Пятницкой улицы, примыкавшим к набережной. Нынешнее здание № 2/38 было построено ими в 1880 году.

Уже в январе 1904 года Игорь Грабарь в одном письме указал в качестве обратного московского адреса: «Пятницкая, уг[ол] Овчинниковского переулка, контора Мещериных». Он действительно подолгу жил в семье друга, но не в городе, а в подмосковном имении Дугино. В 1913 году Игорь Эммануилович женился на племяннице Николая Мещерина.

По информации Департамента культуры, Игорь Грабарь поселился на Пятницкой в 1917 году. Из-за революции и национализации родственники его жены потеряли Дугино, фабрику и два московских дома. А вот квартиру на Пятницкой удалось сохранить — видимо, благодаря связям зятя, которому пришлось стать главой огромной и беспомощной семьи.

«Его... бык забодал»

Дочь Игоря Грабаря Ольга, родившаяся в 1922 году, описала в мемуарах некоторых родственников, которые жили с ними в одной квартире на Пятницкой. Ее бабушка по матери еще в 1890-е годы стала страдать нервным расстройством, и дед, Михаил Мещерин, сошелся с сестрой жены старшего брата. При царе именно Михаил Васильевич управлял семейными активами, и потеря земли и бизнеса его сломила и состарила. Тем не менее дед продолжал поддерживать свою невенчанную возлюбленную. Крестьяне из Дугина и после революции привозили Мещериным в Москву топливо и провизию, и Михаил Васильевич, одышливый толстяк, «ежедневно брал в руки два бидона молока <…>и с вязанкой дров за плечами пешком отправлялся с Пятницкой на Большую Никитскую…»

Младший брат Михаила Васильевича, Андрей, и в благополучное время был меланхоличным, а потрясения и вовсе выбили его из колеи. «Из своей комнаты он выходил крайне редко, в основном к обеду и ужину, в одном и том же позеленевшем от времени пальто», — вспоминала Ольга Игоревна. Единственным развлечением Андрея Васильевича были самодельные игрушки. Как-то раз Олин братик, Мстислав, потянулся к одной из них, и двоюродный дедушка чуть не кинулся на малыша с кулаками.

— Его, деточка, бык забодал, — со вздохом объяснила няня странности хозяина.

Охранная грамота

В архиве Игоря Эммануиловича сохранялись колоритные справки первых послереволюционных лет — они служили защитой ему и его семейной коммуне. Например, в 1918 году заведующая отделом Народного комиссариата просвещения Наталья Седова (гражданская жена Льва Троцкого) подписала документ, согласно которому «Грабарь принадлежит к интеллигентному пролетариату, <…>а посему мебель, книги, костюмы, обувь и украшения <…>не могут подлежать реквизиции».

Впрочем, на всякую справку могла найтись справка поавторитетнее. Однажды в квартиру явился некто с ордером на вселение «за подписью бравого наркомвоенмора Клима Ворошилова» (этот пост Климент Ефремович занял в 1925 году).

Пришлось уступить новому соседу… ванную и мыться в комнатах — в тазах и корытах.

В 1930 году заговорили, что под видом заботы о памятниках культуры Грабарь занимается пропагандой старой идеологии. Игорь Эммануилович лишился всех постов. Ему пришлось переехать в Кудринский переулок, в квартиру, по словам дочери, «менее комфортабельную, зато более просторную». Там он оборудовал мастерскую, чтобы писать портреты на заказ. А во второй половине 1940-х годов, когда возник запрос на уважение к прошлому, Грабарь вернулся к реставрационной деятельности.

КСТАТИ

В ходе реставрации дома № 2/38, строение 2, по улице Пятницкой специалисты отремонтируют стропила, обработают все деревянные поверхности антисептиком, установят водоотвод, исправят печные трубы. Также укрепят кладку, восстановят отделку, оконные и дверные проемы, воссоздадут утраченные декоративные элементы главного фасада.

ЦИТАТА

«…на Пятницкой... положение более чем катастрофическое. Кроме меня сейчас в нашей Коллегии работают Валя и Маня*. Но все мы втроем не можем заработать столько, сколько нужно для прокормления всех ртов старых и хворых родственников и, главное, их прислуги. Сейчас все в Москве обходятся без прислуги — миллионерши таскают самовары, ходят за заставу за картошкой, моют полы. Мы тоже стараемся наладить жизнь поновому, но встречаем такой отпор, косность и тупость, что сразу устроить это не удастся. <…>До сих пор можно было еще продавать разную рухлядь, что кое-как поддерживало жизнь — сейчас запрещена уже продажа и вывоз из одного дома в другой мебели! <…>Забываешься только в работе, которой завален и увлечен, поэтому не только не стонешь, но и рад ей бесконечно…»

(Из письма Игоря Грабаря брату Владимиру, 2 октября 1918 года).

*Жена Игоря Грабаря и ее сестра.