Игорь Карташев: Мою судьбу изменила одна случайная встреча в баре

Окна его квартиры смотрят на Елоховскую церковь. Это особое состояние — просыпаться в центре старой Москвы под звон колоколов.

Их звучание неизменно присутствует в его романсах, как присутствует в его же пейзажах ощущение запаха «свихнувшегося» марта в уютных московских двориках. Талантливый человек талантлив во всем. Это можно сказать и об Игоре Карташеве — артисте Театра им. Вахтангова, певце, художнике, музыканте.

— Игорь, глядя на ваши городские пейзажи, чувствуешь, как в весеннем воздухе носится запах корицы из соседней «французской пекарни», что на Старой Басманной. Не жалеете, что попрощались с профессией художника и стали актером театра?

—  Моя первая профессия всегда будет со мной. По крайней мере, мне так казалось, когда, закончив Художественный институт в Алма-Ате и работая по специальности, я уезжал в Москву поступать в театральный вуз. Картины мои к тому времени висели в музеях, проходили мои выставки. Была «лишь нота одна не спета» — меня манил театр. Да и художник в советское время мог зарабатывать на жизнь, только если писал портреты членов политбюро.

—  Среди фотографий на стенах квартиры — Юрий Яковлев, Валентин Гафт, Лев Борисов — ваши партнеры по сцене. А еще здесь портреты ваших предков. Они тоже артисты?

—  Я вырос в старой артистической семье. Бабушка и дед всю жизнь пели на оперной сцене. Мама преподавала в консерватории. Возможно, я бы никогда не решился на крутой поворот в жизни, если бы не судьбоносная встреча. Как-то вечером, в баре рядом с домом, я увидел за стойкой Юрия Богатырева. Он приехал на гастроли в Алма-Ату с театром. Я сел за стойку рядом, заказал кофе и представился. В какой-то момент он предложил что-нибудь почитать: прямо там, в баре, я читал «Стеньку Разина» Цветаевой. А когда закончил, он сказал: «Поезжай, ты поступишь!» И я понял, что никогда себе не прощу, если не рискну.

— Над роялем — фото Евгения Рубеновича Симонова, режиссера Малого и Вахтанговского театров, мастера вашего курса в Щукинском училище...

—  Евгений Рубенович был аристократом до мозга костей. Всегда подтянутый, в накрахмаленной белоснежной рубашке и бабочке. Симонов «поставил нам руку», вселил веру в себя. Если что-то не получалось, говорил: «Дорогой мой, имей в виду, ты — лучший артист следующего тысячелетия!» И каждый выходил от него окрыленным.

— Ваши романсы на стихи Пастернака, Набокова звучат на сцене Театра им. Вахтангова, в Доме журналиста. Помогают ли навыки художника музыканту?

—  Если вы вчитаетесь в ранние стихи Пастернака, то поймете, что их смысл ускользает от понимания, но они создают настроение. Пастернак вводит нас в реальность, которую, может быть, и не надо до конца понимать. В романсах важно передать атмосферу стихов — тональность февральской метели, ритм капели марта, призрачные очертания фигур в городских сумерках. Тогда они получаются атмосферными. «А-ля прима» — есть такое понятие в живописи, когда пишешь акварелью по сырому, сиюминутно. Исправить ничего невозможно, положил краску — либо получилось, либо нет. Если нет — надо скомкать лист и выбросить. Это самый сложный вид живописи, нужно быть мастером, чтобы работать в этой технике.

СПРАВКА

Игорь Карташев, заслуженный артист Россиии и Киргизии (род. 22 июня 1960 года) — окончил факультет живописи, Театральное училище им. Б. Щукина. Член Союза художников, лауреат актерской песни Конкурса имени Андрея Миронова.

Играл центральные роли в спектаклях «Блудный сын. Франсуа Вийон», «Варфоломеевская жесть», «Три возраста Казановы», «Валентин и Валентина», «На всю катушку!», а также в сериалах «Лестница в небеса», «Зона», «Александровский сад», «Москва. Три вокзала».Выпустил несколько альбомов, в том числе на стихи Ф. Вийона. За музыку к спектаклю «Блудный сын» получил Гран-при на театральном фестивале в 2000 году.