Опрос

30 сентября отмечается День интернета в России. В Москве свыше 27 тысяч точек к городскому бесплатному Wi-Fi. В каких местах наиболее часто, Вы используете городской интернет?

Загрузка ... Загрузка ...
Полезные ссылки

Испытание радиацией

1996 год. Спустя десть лет после трагедии в районе Чернобыльской АЭС продолжали работать военные. Одна из задач — узнать уровень радиации в 10-километровой зоне отчуждения. Фото: Владимир Смолянов, «Вечерняя Москва»
1996 год. Спустя десть лет после трагедии в районе Чернобыльской АЭС продолжали работать военные. Одна из задач — узнать уровень радиации в 10-километровой зоне отчуждения. Фото: Владимир Смолянов, «Вечерняя Москва»
1996 год. Спустя десть лет после трагедии в районе Чернобыльской АЭС продолжали работать военные. Одна из задач — узнать уровень радиации в 10-километровой зоне отчуждения. Фото: Владимир Смолянов, «Вечерняя Москва»

26 апреля — очередная годовщина катастрофы на Чернобыльской АЭС — приносит нам новые размышления. Чем дальше отодвигаются те события, тем больше открывается о них правды. В преддверии печальной даты корреспондент «МЦ» пообщалась с одним из ликвидаторов аварии, полковником Евгением Дубининым.

В свои 72 года Евгений Иванович (на фото) по-прежнему в боевом строю, работает начальником штаба гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций в Лингвистическом университете на Остоженке. События 36-летней давности помнит как сейчас: с июля по сентябрь 1986 года тогда еще подполковник Евгений Дубинин командовал 393-м отдельным механизированным полком гражданской обороны в зоне ликвидации чернобыльской аварии.

Разберешься сам

24 мая 1986 года. Ликвидаторы страшной аварии проверяют уровень радиации автомобиля перед тем, как пропустить его дальше. Фото: Виктор Хабаров, «Вечерняя Москва»
24 мая 1986 года. Ликвидаторы страшной аварии проверяют уровень радиации автомобиля перед тем, как пропустить его дальше. Фото: Виктор Хабаров, «Вечерняя Москва»

Когда случается большой пожар, редко обходится без путаницынеразберихи. Даже из обычного дома люди бегут, часто не успевая выносить самые необходимые документы. А тут такой атомный объект пострадал! В 1986 году Дубинину исполнилось 36 лет. И ему, уже опытному, подобных масштабных катастроф еще не встречалось. Первый свой командировочный день он вспоминает как какой-то бесконечный: долгая дорога до Киева, потом до пункта сбора Белая Церковь, еще утомительные часы ожидания общего построения вновь прибывших. Только глубокой ночью наконец-то прибыл ЗИЛ-131, полковой грузовик, чтобы уже доставить его до адреса назначения.

— Больше всего меня поразило спокойствие и офицеров, и рядовых. Для меня, только что прибывшего, это было необычно. На вопрос, может ли кто-нибудь связаться с моим полком, ответили, что о моем прибытии уже сообщили, ждите, — вспоминает Евгений Иванович.

Первые месяцы ликвидации последствий аварии стали самыми тяжелыми, прежде всего потому что никто доподлинно не знал, не понимал, с чем столкнулся. Полковник вспоминает рассказы очевидцев: люди бежали, бросая все. Потом привезли всевозможную технику...

— Внутрь аварийного четвертого блока входить запрещено, но я не раз бывал рядом и сверху, на вертолете — том самом, который в октябре упал, зацепившись за трос крана, — неоднократно его приходилось рассматривать. Черное огромное полуразрушенное здание, — Дубинин на мгновение задумался, точно опять увидел обгоревшего «монстра».

При передаче дел от предыдущего командира он получил всего одно указание: «Разберешься сам». Но уже каждый следующий его день начинался с приказа на выполнение задач объемом в 90 листов. Потянулись три месяца командировки. Из каждых суток на отдых оставались лишь два часа.

Роботы вставали замертво

Один из знаков радиационной опасности в городе Припять. Фото: Владимир Смолянов, «Вечерняя Москва»
Один из знаков радиационной опасности в городе Припять. Фото: Владимир Смолянов, «Вечерняя Москва»

Через руки, глаза, сердце командира полка Дубинина за время его чернобыльской операции прошло 3200 человек. Одна смена составляла в среднем 200–300 ликвидаторов. Сектор работы № 1 — от стен четвертого блока до 30-го километра по ее радиусу, до колючей проволоки. Отдельный фронт работ — на крыше соседнего, третьего блока . Там от графитовых осколков тоже пришлось избавляться. Главное же направление деятельности — специальная обработка техники, которая работала в загрязненной радиацией зоне.

— Иногда на колесах машины привозили куски радиоактивного графита, излучавшего от 1200 до 2000 рентген (допустимая доза облучения для человеческого организма без нанесения ему вреда — 50 микрорентген в час. — «МЦ»). А люди работали с этой техникой, мыли ее, — рассказывает Евгений Ив анович. — На крыше же третьего реактора вся техника почти сразу вставала замертво, даже японские роботы. Только наши бойцы не сдавались.

И сегодня Дубинин хорошо помнит те уникальные схемы-маршруты, разработанные вместе с разведчиками. Группы ликвидаторов состояли максимум из четырех человек. Перед каждой их вылазкой на крышу рассчитывался самый быстрый, эффективный маршрут. Ведь с лопатами и носилками обычные люди даже в защитных спецкостюмах в той зоне радиационного заражения могли продержаться не более двух минут. И что интересно, за один такой марш-бросок каждому удавалось сбрасывать по 50 килограммов смертоносного груза.

— Но я сразу заметил, что молодым ребятам, военнослужащим-срочникам и 22-летним офицерам испытание радиацией давалось крайне сложно. Поэтому в первые две недели своей командировки всех юнцов поменял на более взрослый контингент, — не скрывает правды полковник Дубинин.

Он и сегодня удивляется одной странной утренней побудке, когда командир батальона доложил, что не может поднять своих подчиненных.

— Он им объявил подъем. Ребята садились на кроватях, а минуту спустя опять падали навзничь, — говорит и смотрит куда-то вдаль полковник Дубинин, словно опять пытается спасти от неведомой напасти мальчишек-ликвидаторов.

Опасные забавы

Первая станция обработки техники размещалась в селе Лелеве, в трех километрах от Чернобыльской станции. Евгений Иванович знает немало случаев, когда в ее пределах просто бросали автомобили.

— И «Волги» гражданские, и кареты скорой помощи, и фургоны… Люди не понимали и не принимали те маршруты, которые мы им прокладывали, — объясняет Евгений Иванович. — Представьте: водитель вывозит пострадавших или грузы. Но ему удобнее, быстрее проехать по другому маршруту, развернуться, задержаться гдето. Только позже выясняется, что автомобиль собрал столько опасных для жизни рентген в час, что удивительно, как пассажиры остались живы.

Еще одна история из серии «пофигизма». Преодолев 30-километровую загрязненную зону, молодые военнослужащие срывали со своих лиц респираторы и выбрасывали их за борт автомобиля. И, конечно, этими респираторами были усеяны все дорожные обочины по окружности, обозначенной колючей проволокой вокруг Чернобыльской АЭС.

— Еду как-то по одной из таких дорог и вижу, как деревенские пацаны в майках по канавам бегают. А животы у них заметно увеличены, — рассказывает Дубинин.

Одного из мальчишек поймали. Оказалось, под белым трико тот собрал немало деталей-лепестков из выброшенных респираторов.

— Мальчишки развлекались: пластиковую розочку, извлеченную из респиратора, здорово получалось запускать по воздуху, — объясняет спасатель. — А сколько с нею радиоактивной заразы распространялось, страшно даже представить…

По приказу Дубинина в течение ближайших нескольких дней радиоактивные отбросы собрали.

Простые радости Свой палаточный городок полковой командир Евгений Дубинин старался обеспечить всеми бытовыми радостями жизни. Война войной, а обед должен быть по расписанию. Мясо в меню летних армейских лагерей и сегодня выглядит как эксклюзивное блюдо. Обеспечить качество его сохранности — трудная задача. Но и она для Дубинина поддавалась решению.

— Мы закупались в Черниговской негрязной зоне, а для хранения оборудовали специальный оцинкованный ящик, набитый льдом. Хранили мясо не более двух суток. Наши военные ели и наваристый гуляш, и котлеты. А на сладкое шла сгущенка, — улыбается Евгений Иванович.

Его, кстати, за этот кулинарный прорыв начальство многим прочим в пример ставило. Заботился командир и о досуге своих подопечных. Как вспоминает Евгений Иванович, не проходило ни одного дня, чтобы в их полку не устраивали кинопоказов или концертов. Чернобыльские ликвидаторы всех самых лучших украинских артистов перевидали.

— Но самые звезды, точно инопланетяне, приезжали с гастролями в село Зеленый Мыс, чуть подальше от нас. Кобзон и Пугачева, например, — продолжает полковник Дубинин.

Еще одно забавное воспоминание об автолавке. Оказывается, для своих офицеров-подчиненных, их семей боевые начальники организовали эксклюзивный военторг. По заказу заслуженных офицеров из-за «кордона» доставляли не только тельняшки для бойцов, но и, например, сапоги или духи для их жен.

На прощание задаем вопрос: «А что вспоминается как самое страшное?» Полковник Евгений Дубинин, не раздумывая, отвечает:

— В зоне отчуждения пришлось проводить занятия со слушателями Академии Генерального штаба Вооруженных сил СССР. Деревня, дома, открытые двери-окна. Брошенные игрушки, посуда, хлеб… Все будто только что оставленное. И никого.

КСТАТИ

После окончания командировки в зону аварии на Чернобыльской АЭС Евгений Иванович Дубинин продолжил трудиться в войсках гражданской обороны. Позже из Управления гражданской защиты Москвы перешел в МЧС России. По стопам старшего Дубинина пошли его сын и внук. Александр Евгеньевич Дубинин служит в ЦАО в должности заместителя начальника 1 РОНПР Управления МЧС России по Москве. Внук Николай Юрьевич Кушелев оканчивает Академию Государственной противопожарной службы МЧС России.

Новости партнеров