Концептуализм столичного быта

В Музее Москвы открылась выставка «Уют и разум», реконструирующая художественную жизнь Москвы первого постсоветского десятилетия.

В семидесятые годы на Речном вокзале в семье художника Павла Пивоварова и детской писательницы Ирины Пивоваровой родился мальчик Паша. Воспитывался Паша на детских стихах мамы, веселых иллюстрациях папы и журнале «Мурзилка». После уроков Паша приходил к себе в комнату и начинал сочинять собственный мир, главными героями в котором были колобок, волшебная страна за пределами его комнаты и чешская стенка. Примерно так на свет появился художник Павел Пепперштейн — один из главных московских художников-концептуалистов и основатель артгруппы «Инспекция «Медицинская герменевтика».

— Колобок с тех пор стал одним из главных героев Павла, — рассказывает Елена Булгакова, куратор выставки. — Его он помещал в разные декорации, создавая необычные инсталляции. Не обошлось без колобка на выставке, посвященной концептуальному искусству 1990-х годов.

— Пепперштейновский колобок висит над гербом СССР, сделанным из лент и колосьев, а стену сзади него украшают флаги пятнадцати советских республик, где красный цвет заменен на черный, — говорит Елена Булгакова.

Вторая инсталляция Пепперштейна тоже посвящена ностальгии по его молодости, пришедшейся на девяностые. Большое кресло, обитое белым кожзамом, на спинке которого уютно устроились советские настольные часы, расположено напротив стула с вензелями. Между ними — длинный коврик, который пересекают деревянные лыжи и тапочки.

— Кресло символизирует «Белый дом», стул — высотку «Украина», коврик — Москву-реку, а лыжи — мост через нее, — объясняет куратор. — Тапочки — символ бытового комфорта, который победил идею социалистического государства. Вообще быту на выставке уделено не так много внимания, как это может показаться из названия. «Уют» — это, по словам идеолога московского концептуализма Павла Пепперштейна, составляющая родного дома, которым он считает художественное движение 1990-х годов.

— Это постоянный взгляд на все одновременно изнутри и со стороны, — говорит он. — Дистанцированность напоминает обустроенную кабинку с определенными смыслами и практиками, в которой удобно путешествовать по разным мирам.

Разные миры на выставке представили группы «Инспекция «Медицинская герменевтика», «Облачная комиссия», «Россия», и «Четвертая высота». Художники попытались воссоздать атмосферу девяностых годов. В качестве артефактов эпохи использовались кадры со съемок советских фильмов, куда был внедрен новый персонаж, не понимающий, что происходит; серия фоторабот Владислава Мамышева-Монро «Несчастная любовь», в которой Монро выступает в роли девушки, ищущей любовь на московских улицах. Заканчивается выставка там же (и тем же!), где и начинается — у инсталляции Павла. Она воссоздает его комнату, где выросло московское концептуальное искусство.