Кузница кадров советской литературы

Запланирован ремонт дома № 33 по Староконюшенному переулку (район Арбат). 100 лет назад он служил общежитием для писателей, входивших в группу «Кузница».

Творческое наследие «Кузницы», особенно поэтическое, самобытно и по-своему обаятельно. Не менее колоритны подробности жизни «кузнецов».

Перековать мир

«Кузницу» образовали в феврале 1920 года писатели, горячо поддержавшие идеалы революции.

Поначалу костяк объединения составляли поэты. Их патетичные стихи были полны веры в человека-творца (как правило, фабричного рабочего), который преобразует не только страну, но и всю Вселенную.

— Завод и станок здесь важнее леса и озера, поля и реки, — пишет о поэтах «Кузницы» доктор филологических наук Анастасия Гачева, ведущий научный сотрудник Института мировой литературы РАН. — Природа здесь лишь материал, из которого рабочий кует и выплавляет необходимые ему вещи.

Впоследствии в «Кузницу» вступили и прозаики, писавшие на социальные темы. Все эти авторы находились на одной волне с новой властью, и власть отвечала им поддержкой.

Писатель на антресолях

Здание № 33 в Староконюшенном переулке было построено в 1901 году как доходный дом.

Краевед Александр Шестаковский утверждает, что уже с марта 1920 года писатели стали проводить в одной из его комнат собрания. Согласно словам Анастасии Гачевой, общежитие было создано лишь в мае 1921 года.

По распоряжению наркома просвещения Анатолия Луначарского «кузнецам» отвели квартиру № 11 на третьем этаже.

Первыми туда въехали семьи прозаиков Алексея Новикова-Прибоя (1877–1944) и Николая Ляшко (1884–1953).

Потом к ним присоединились семьи  поэтов Владимира Кириллова (1889– 19 37 ) , Михаила  Герасимова (1889– 1937), Семена Родова (1893–1968) и прозаиков Александра Неверова  (1886–1923), Федора Гладкова (1883–1958) И Михаила Волкова (1886–1946).

Каждая семья занимала одну комнату (счастливцы с отдельными кабинетами были редкостью). Николай Ляшко, например, сколотил антресольный этаж, чтобы обеспечить себе там хоть подобие уединения. В такой обстановке Неверов работал над повестью о поволжском голоде «Ташкент — город хлебный», Гладков сочинял производственный роман «Цемент», маринист Новиков-Прибой делал наброски «Цусимы»...

Зерно мололи сообща

Двери комнат выходили в большой коридор. Там стирали и сушили белье, там же и готовили.

— Напротив каждой двери стояли столики с керосинками и примусами, — рассказывает со слов матери и старшего брата Ирина Новикова, дочь Алексея Новикова-Прибоя (она родилась много лет спустя уже в другой квартире). — Обеды варили все вместе. Вообще жили тогда очень дружно.

В то время писатели получали продуктовые пайки. Еще надо было исхитриться эту еду приготовить. Жена Новикова-Прибоя Мария Людвиговна научилась печь из подмороженной картошки оладьи на сухой сковороде, без масла. Очень мучились хозяйки с немолотым зерном — его надо было разваривать по несколько часов. А потом жена поэта Герасимова Софья Николаевна раздобыла кофемолку — и соседи стали ходить к ней, как на мельницу...

Зимой 1921–1922 годов нарком Луначарский выписал «кузнецам» дрова для «буржуек». На складе оказались только длинные бревна. Писатели волоком перетаскали их в Староконюшенный, внесли на третий этаж и свалили в коридоре. Наутро не досчитались двух бревен: видимо, ночью в незапертый дом проникли жулики.

— Пришлось срочно делить бревна и вносить в комнаты, — говорит Ирина Новикова. — Мой старший брат Игорь, которому было 11 лет, помогал маме колоть и распиливать их прямо на паркете.

Та самая форточка

В 1923 году, опять же по ходатайству Луначарского, членам «Кузницы» предоставили особняк на Большой Полянке, 12 Семьи писателей стали постепенно переселяться туда.

Осенью 1941-го дом в Староконюшенном получил сильные повреждения от немецкой фугаски. Потом здание перепланировали, превратив коммуналки в отдельные квартиры. Узнать прежнее общежитие стало непросто. Впрочем, некоторым бывшим квартирантам это удавалось и спустя десятилетия.

— Мы с ныне покойным братом Игорем побывали там два или три раза, — вспоминает Ирина Новикова. — Войдя в одну комнату, он сразу вспомнил: «Ой, это наше окно, где форточка не вверху, а внизу. Очень удобно было класть между рамами продукты на зиму...».

СПРАВКА

Одним из символов поэтического творчества «Кузницы» стала цитата из стихотворения Владимира Кириллова «Мы» (1917): «Во имя нашего Завтра — сожжем Рафаэля, / Разрушим музеи, растопчем искусства цветы». Ее приводят как иллюстрацию агрессивности и нигилизма пролетарской культуры. Но эти эпатажные строки были не жизненным девизом Кириллова, а реакцией на поведение Анатолия Луначарского в октябре 1917 года: ужаснувшись тому, какие повреждения получили памятники Кремля в ходе революционных боев, нарком заявил, что подаст в отставку.

В другом стихотворении Кириллов демонстрировал уважение к классическому наследию: «Он с нами, лучезарный Пушкин, / И Ломоносов, и Кольцов».

ЦИТАТА

Железным дуновеньем,

Осень,

Ты тронула багряный лес

И металлическую просинь

Как бы шлифованных небес.

<…>

Расплавленною медью пышет

От листопадных струй ручей.

Как тучи дыма,

Выше,

Выше,

Клубятся табуны грачей

<…>

Сочатся рыжею рудою

Кусты,

Леса

И просинь вод,

И вся природа предо мною

— Металлургический завод.

Михаил Герасимов, «Железным дуновеньем…», 1928