Марк Захаров: Режиссером я стал случайно

Художественный руководитель театра «Ленком» Марк Захаров 13 октября отмечает день рождения. Редакция «МЦ» поздравляет мастера.

Его жизнь тестно связана с центром столицы. Здесь будущий главный режиссер «Ленкома» родился, учился в школе, а потом в ГИТИСе.

Здесь же находятся несколько театров, в которых ему довелось работать. Наконец, именно в центре города он наблюдал за многими явлениями жизни, которые потом перекочевали в его знаменитые спектакли.

- Марк Анатольевич, как вы стали режиссером?

- Случайно. Так мне кажется.  Хотя в нашем деле ни за что ручаться не следует. Причинноследственные связи в нашем мире — вещь в высшей степени загадочная.

- Ваше детство прошло на Красной Пресне?

- Да, на улице Заморенова. Мы жили в коммунальной квартире, населенной добрыми людьми, которые беспрестанно ссорились и вместе с тем были очень внимательны друг к другу. Когда мы с мамой вернулись после войны из эвакуации, наши две комнаты были заняты.И соседка открыла свою дверь, пригласив: «Пожалуйста, пока располагайтесь у меня». По нашему времени — акт чрезвычайный, который и тогда меня сильно впечатлил. В центре Москвы, на Пресне, я впервые увидел дирижабль, парящий над городом.

Услышал по дребезжащему репродуктору волшебный голос актрисы Бабановой в детских радиопередачах и забавные рассказы Зощенко в замечательном исполнении Хенкина. Мое детство было голодным, его послевоенное продолжение — до безумия веселым.

- И какой была тогда Москва?

- Вся в зелени, доисторическая, с голубятнями. Я помню Баррикадную улицу со знаменитыми банями на углу. И зоопарк, конечно. Для меня это очень дорогое пространство, которое сохранилось в основном в моей голове. Во дворах тогда был высокий уровень преступности, но мы как-то уцелели, не поддались этому, считавшемуся романтическим, криминальному влиянию. Когда в военный период снесли заборы, дворы расширились, и мы лихо играли в футбол, особенно зимой, когда было не страшно падать. А еще катались на коньках по улице Заморенова. Ездившие там машины укатывали снег в лед. Коньки привязывались к валенкам, с помощью палки наматывали веревку и как-то все это закреплялось.

- Вы окончили ГИТИС и одно время работали артистом в разных театрах, о чем знают немногие. Что вы испытывали, выходя на сцену?

-  Наслаждение. В массовых сценах спектакля Охлопкова «Дорога свободы» в Театре имени Маяковского я, например, изображал подневольного негра.

Грим мы накладывали долго, со вкусом, стараясь максимально приблизиться к образу замученных негров. Я усердно мазал коричневой морилкой шею, руки и грудь. Искал трагическую негритянскую внешность. Но мне очень мешал в создании этого образа нос. Спасало лишь то, что на сцене нас было много, так что определенная странность моего персонального негритянского облика не слишком бросалась в глаза в толпе темнокожих товарищей, которые тоже настойчиво толпились во всех важных сценах. Но толпились мы с самоотдачей и были готовы даже приплачивать за сие удовольствие.

- Вы уехали в Пермь, но через какое-то время знаменитый театральный режиссер Андрей Гончаров позвал вас назад...

- Да, он крикнул в трубку: «Приезжайте!», и мы с супругой, будучи в известной степени авантюристами, поехали на этот призыв. Правда, возвратившись из Перми в Москву, я сперва почувствовал себя очень неуютно, мне даже показалось, что Андрей Александрович забыл, зачем он меня вызвал в столицу.

Но прописку я вновь получил.

Мой сокурсник Володя Васильев, артист Театра имени Ермоловой, упросил своего отца — режиссера Петра Васильева, возглавлявшего Театр имени Гоголя, взять меня к себе. В спектакле «Угрюм-река» по роману Шишкова я начал изображать восставший народ. Выходил на сцену в тулупе и окладистой бороде, плечом к плечу с другим сибирским мужиком, будущим директором московского Театра сатиры Александром Левинским. Мы вдвоем были центром революционной ситуации и создавали ощущение крайнего народного недовольства.

- Театр сатиры, где вы оказались позже, возглавлял режиссер Валентин Плучек. Вы были дружны?

- Валентин Николаевич был очень компанейский человек, я бывал у него в гостях. Он увидел меня на сцене Московского театра миниатюр в произведении «Веселый склероз», которое я сам и поставил. На мне был женский чепчик, и я с серьезным видом говорил смешные фразы. И Плучек, авантюрного склада человек, пригласил меня к себе в Театр сатиры с правом заниматься режиссурой. Это был риск: приход никому не известного режиссера в прославленную столичную труппу.

Скепсис я ощутил скоро, хотя в целом состав старался держаться корректно. За исключением моей будущей любви — Татьяны Ивановны Пельтцер. Она еще не знала тогда, что ей суждены большая радость и дальняя дорога вместе со мной в Театр имени Ленинского комсомола, поэтому однажды сказала: «И чего это вы в режиссуру подались? Как только человек ничего не умеет делать — так сразу в режиссуру! Писали бы лучше рассказы!» Плучек преподал мне бесценные уроки режиссерской демагогии, которая была необходима во время существования сурового цензурного аппарата: надо было как-то лавировать.

- Вы долгое время преподавали в ГИТИСе. На основе вашего актерского опыта, что бы вы посоветовали будущим абитуриентам?

Мысль стать артистом или режиссером и поступить в театральное учебное заведение надо убивать в зародыше, раз и и навсегда выбросив эту мысль из головы. Если это сделать не удастся — поступать. Есть множество способов произвести на экзаменаторов благоприятное впечатление при неглубоких знаниях. Можно прийти на экзамен с маленьким портретом Станиславского. Перед тем как что-то сказать, тонко и осторожно продемонстрировать нездоровье и следы тяжелого материального положения. Хорошо во время экзамена будто бы незаметно принять лекарство.

Если на заданный вопрос имеется хотя бы приблизительный ответ, не надо торопиться подавать голос. Лучше поднять к потолку задумчивый взор, слегка сощуриться и изобразить, будто выбираете из множества полученных знаний подходящий вариант ответа. Академия театрального искусства ждет талантливых абитуриентов.

КСТАТИ

В спектаклях Марка Захарова нередко находят отражение явления нашей жизни. Например, в «Жестоких играх» была воссоздана старая московская коммуналка. А в спектакле «Ва-банк» — столичная пробка. Правда, в духе времени Островского, она была не автомобильная, а каретная.

СПРАВКА

Марк Анатольевич Захаров (род. 13 октября 1933 года) — российский режиссер театра и кино, актер, сценарист, педагог, литератор, общественный деятель. Народный артист СССР. Лауреат Государственной премии СССР и трех Государственных премий России. Художественный руководитель театра «Ленком». Наиболее известные спектакли — «Тиль», «Поминальная молитва», «Юнона» и «Авось», «Шут Балакирев», «Ва-банк». Автор фильмов «Обыкновенное чудо», «Тот самый Мюнхгаузен», «Формула любви», «Убить дракона», «12 стульев».