Мастерство создавать шедевры
Художник, мастер резьбы по дереву Александр Афанасьев и в 97 лет продолжает работать. Создает новые узоры и делится секретами мастерства с подрастающим поколением.
Под мастерскую художник оборудовал одну из комнат в своей квартире на Большой Спасской улице. На стенах висят иконы, картины, сделанные Александром Федоровичем. На большом столе разложены краски, кисти... Вся комната заставлена фигурами из дерева. Поразительно, что даже мельчайшие элементы — цветы, ягоды — вырезаны детально. Герой признается, что талант делать все своими руками достался ему от деда Афанасия.
— Я был в других странах и заметил, что если у людей ломается вещь, то ее принято выбрасывать. Но только не у русских, мы все стараемся починить, — улыбается Александр Федорович. — Мой дед и папа умели ремонтировать все, зарабатывали на этом.
Испытания войной
Сын политзаключенного, участник Великой Отечественной войны, узник концлагеря — в его биографии много сложных моментов. И, несмотря на свой почтенный возраст, Александр Федорович помнит все до мельчайших подробностей.
— Мои родители отказались вступать в колхоз. Чтобы наша семья могла работать на себя, нам выделили участок земли. Недолго это продлилось… Осенью пришел огромный налог на эту землю, выплатить родители его не смогли, и у нас забрали все имущество: скот, дом. А отца на год сослали в Сибирь. Я в это время учился в начальных классах деревенской школы, — с грустью вспоминает Александр Федорович.
Тогда пришлось учиться всему, что делал отец: чинить, строить. И самое сложное — подшивать валенки.
— Мама растила нас — четверых детей — одна, — вспоминает Александр Федорович. — Денег было мало, и я нашел способ подработки — искал бутылки, банки и сдавал их в местную аптеку. Однажды я нашел небольшую фигурку Христа, сделанную в технике каслинского литья. Мне показалось неправильным оставлять ее. Поэтому я почистил скульптуру, принес домой и спрятал. С тех самых пор мне кажется, что меня словно кто-то ведет за руку и спасает от бед.
Когда отец вернулся, вся семья переехала в город Бежецк. Там у Александра появилась возможность продолжить учебу в школе.
— Незадолго до июня 1941-го меня призвали на срочную службу, и тут началась война, — рассказывает ветеран. — Я участвовал в обороне Днепра. Повоевать мне удалось лишь полгода... Затем меня взяли в плен, и четыре года я провел в десяти фашистских концлагерях — Дора-Миттельбау, Бухенвальде, Берген-Бельзене и других.
О своих испытаниях в плену Александр Федорович рассказал в книге. Правда, многие имена в произведении пришлось заменить, чтобы у потомков немецких военных не возникло проблем. Прошлое — оно ведь в прошлом… Освободившись от заключения, наш герой решил начать новую жизнь — и поехал в Москву.
Творческая химия
Рисование интересовало Александра Афанасьева с малых лет. В школе он оформлял своими рисунками классный журнал, в армии — дивизионный клуб. Но по-настоящему заниматься искусством он начал во время учебы в Российском химико-технологическом университете имени Дмитрия Менделеева, куда поступил после Великой Отечественной войны. Сыну политзаключенного и пленнику концлагеря попасть туда было непросто.
— При поступлении мне пришлось утаить некоторые моменты моей биографии. Вступительный экзамен я сдал на отлично, потому что после войны у меня было два-три месяца, чтобы повторить программу средней школы, — рассказывает Александр Федорович. — Я поступил на секретный факультет, где изучали ядерную физику и атомные бомбы. Но позже признался, что моя биография не позволяет быть в этом месте. И меня отправили учиться по профилю «Лаки и краски».
К третьему курсу Афанасьев прославился как художник. Тогда он предложил руководству вуза организовать студию живописи для студентов.
— Нам выделили помещение, я нашел педагога, который когда-то учился у художника Ивана Репина, — вспоминает Александр Афанасьев. — Каждый год мы организовывали выставки работ. У меня нет профессионального художественного образования, но могу сказать точно: учеба там дала мне больше знаний, чем студентам академий!
С поиском работы после университета были сложности. Выпускников распределяли по предприятиям, но никто не хотел брать его — с такой биографией. Устраиваться пришлось самостоятельно. И Афанасьев смог впечатлить руководство фабрики елочных игрушек.
— Для покраски изделий сотрудники фабрики заказывали лак из Германии. Вот они мне и предложили сделать такой же самостоятельно. Я как химик с легкостью справился с задачей, это и помогло мне устроиться на работу, — рассказывает художник.
Александру Федоровичу нравилась работа, он стал профессионалом, но неожиданно поступило предложение — место преподавателя в университете, где он учился когда-то. Это была его мечта, поэтому он согласился. Вернулся в альма-матер и начал преподавать начертательную геометрию. Предмет этот так близок к любимой живописи, что донести знания до студентов Афансьеву удавалось с легкостью.
— Для меня было очень важно заинтересовать учеников, — говорит Александр Афанасьев. — Бывает, преподаватель — профессор с большим опытом, а его никто не слушает, потому что оратор из него никакой. Мне же помогли занятия в актерской студии, в которую я ходил еще студентом. Все мои ученики хорошо освоили этот сложный предмет.
Нестандартное решение
Мастер уверен: все хорошее и полезное, что может сделать человек, приходит только нестандартным путем. Знания химии помогли герою найти необычные способы нанесения краски на холст. И он с гордостью представил нам одну из своих работ — натюрморт, на котором изображен кувшин с морсом, яблоки и виноград.
— А уникальность этой картины в том, что она единственная в России написана лессировкой с помощью масляных красок, — говорит мастер. — Обычно художники так не делают. Лессировка — это техника, при которой бумага или цвет, нанесенный снизу, просвечивается через верхний слой краски. Так работы приобретают глубокий переливчатый цвет.
Резьбой по дереву наш герой тоже как-то нестандартно начал увлекаться. Случилось это в 1970-е годы, в Африке...
— Меня от института отправили поработать в Алжир, — поясняет Александр Афанасьев. — Наша страна тогда налаживала дружеские отношения с этим государством. Там-то я и занялся резьбой по дереву.
В Алжире много красной древесины, поэтому все что-то мастерили. Педагоги из России, которые приехали с Афанасьевым, начали делать сувениры для родных.
— Ну и я решил не отставать, — улыбается ветеран. — Моей первой серьезной работой стала рама для портрета. Я считаю, что они должны гармонично сочетаться с живописью. Купить подходящую — сложнее, лучше смастерить своими руками. Тогда я и не подумал, что это искусство так втянет меня. В Москву я вернулся только через девять лет и сразу переехал в Красносельский район.
Секреты мастерства
За всю свою жизнь герой выпустил много книг, названия некоторых работ даже позабылись автору. Были и учебные пособия, посвященные художественной резьбе по дереву, и книги про военные годы. Скоро в свет выйдет его новая работа про живопись, в которой Афанасьев ловко связал технику изобразительного искусства с законами химии.
— Я говорю о многих вещах, о которых не рассказывают художники. Например, на многих выставках запрещено фотографировать акварельные картины, потому что они портятся от вспышки. Но я могу сказать абсолютно точно – вспышка никак не влияет на работы. Картины портятся от солнечного света. Бумага выгорает и желтеет, и краски начинают отражаться не от белого листа, а от желтого. От этого цвета приобретают другой оттенок, и вся первоначальная прелесть картины уходит. Как химик, в своей последней книге я описал, как правильно хранить художественные работы и краски, — рассказывает художник.
Сейчас Александр Федорович продолжает создавать иконы, картины и фигуры из дерева.
