Мечтая и скользя

Что там подмосковные леса! Уже почти все городские парки расчерчены петляющей между деревьями лыжней.

И еще, конечно, горки, по которым съезжают, визжа от удовольствия, кто на чем — на санках, ледянках и по старинке — на картонке. Ну а на катках так и вовсе же праздник: пары кружатся, музыка играет, пьется сладкий чай, звучит смех.

Это и есть настоящая зима, если вы забыли!

...А после будет все — и дом,
и сад,
и рыжая собака у калитки,
и стопкой новогодние открытки,
и пахнущий как в детстве
виноград,
и на стекле причудливый узор:
не то какой-то романтичный
танец,
не то солдатик — глупый
новобранец,
стреляющий в танцующих в упор.
И ты — за этим праздничным
столом,
а рядом я — в уютном старом
кресле.
И Love me tender тянет Элвис
Пресли,
и тень от абажура под углом
ложится на пол. А в саду метет,
и пес скулит о чем-то
о собачьем,
и завывает ветер, чуть не плача,
о том, что точно знает наперед,
что после будет все. А нынче —
факт:
лишь рыжий пес и мы не спим
на свете.
Гудит труба джаз-бэндом
в туалете,
и пес стучит хвостом синкопам
в такт.
При этом мы — в полнейшей
тишине
и — хоть все загляденье —
антиглянец.
И, отложив винтовку, новобранец
любуется на пару на стекле,
кружащую, как будто бы
в метель
кружат снежинки — быстро
и шутливо.
И рыжий пес улегся на постель,
чтоб ждать своих хозяев
терпеливо.
А мы — устали: на блестящем
льду
чертя весь день дурацкие узоры,
чему-то улыбались на ходу,
вели с тобой смешные
разговоры
о том, что вот уже совсем зима
и скоро Новый год. И запах ели
заполнит все московские дома
и даже подворотни — еле-еле.
А после — только стоит загадать
(скользишь — и все желания
воскресли) —
случится все: открытки, джаз,
кровать,
пес, ветер, виноград и Элвис
Пресли.