Мы и на войне оставались людьми

У ветерана Великой Отечественной войны, жительницы района Замоскворечье Марии Фаустовой характер боевой был всегда. Когда в 1941-м ее не хотели отправлять на фронт — девушка маленькая, хрупкая, так она на курсы радисток записалась, лучше всех себя зарекомендовала и сразу попала на передовую.

Корреспонденту «МЦ» повезло встретиться с Марией Георгиевной на лекции о войне для старшеклассников района. Рассказ получился без прикрас, как было на самом деле. С первых минут встречи от школьников поступил неожиданный вопрос: «А было ли у вас на войне расписание дня?» — На войне свое расписание мы под немцев подстраивали. Если они нас обс

треливали без передышки весь день, мы даже голода не замечали. Кухня полевая только под прикрытием ночи до нас добиралась. И спать приходилось практически в обнимку с рацией, — начинает повествование лектор-ветеран.

Лицом к лицу с врагом

Первое боевое крещение Мария Георгиевна прошла в 617-м стрелковом полку 199-й дивизии.

— Помню, погиб у них радист. Меня на замену прислали. И я даже загордилась, что помощь моя понадобилась, — рассказывает Фаустова. 18-летнюю девушку, одетую в куртку и брюки, многие принимали за мальчишку. Ни в чем из-за юного возраста ей скидок, конечно, не делали. Только разведчики, сами недавние студенты вузов, старались скрасить ее суровую жизнь.

— Вернутся с задания, например по захвату немецкой землянки, и обязательно с шоколадкой для меня, — смеется Мария Георгиевна.

Как-то праздновали награждение командира разведки первым орденом. Под баян радистка Маша отлично выступила с частушками. С тех пор разведчики нередко просили ее спеть в часы отдыха — что-нибудь красивое и про любовь.

— Но их начальник грозил на гауптвахту меня отправить. Будто я сама инициировала эти выступления, мешала ребятам спать, — вдруг на ее лицо набегает «черная туча». — Погибли они, весь отряд из семи человек попал в окружение к фашистам. И как же над ними поиздевались... только после мучений расстреляли.

Марии Фаустовой с немцем лоб в лоб в бою столкнуться тоже пришлось.

— Зима была, снега намело, и они в маскировочных халатах внезапно перед нашей дверью оказались. У каждой из ради сток оружие свое имелось. Я удобный карабин себе припасла. Как только прозвучал приказ от нашей охраны «В ружье!», мы выстрелили. Потом уже мне передали, что пуля из моего карабина ранила одного из нападавших в ногу. Как же я была довольна, что не убила его. Убить человека, хоть и фашиста, было для меня каким-то невозможным поступком, — объясняет Мария Георгиевна.

А если бы немцы нашли...

После тяжелых наступательных боев под Харьковом дивизия Марии оказалась точно зажатой в мешок. В 20-х числах мая 1942-го пришлось отступать уже по-настоящему — вначале организованно, потом уже как кому повезло, поодиночке или небольшими группами.

— Когда прижали нас к реке Оскол, поступил приказ перебираться вплавь, — рассказывает Мария Георгиевна, вспоминая, как ей пришлось помогать под руге-переводчице. — Нашли мы большую сухую ветку. Подруга держалась за нее, я гребла одной рукой, а другой толкала эту ветку. Пробираясь к своим, Мария заходила в деревни в поисках провизии. Не в силах сдержать слезы, она пересказывает истории деревенских жителей.

— Фашисты не щадили ни женщин, ни детей. Мне рассказывали очевидцы, как какого-то фрица разбудил плач восьмимесячного малыша. Так он схватил ребенка за ноги и головой его в сруб с размаху, — замирает на секунды рассказ Фаустовой. — В одной из деревень я нарвалась на немцев. Хорошо, что меня хозяйка дома в подполе спрятала. Ни оружием, ни гранатой я не подстраховалась. Именно в этом подполе я впервые испытала настоящий страх, когда представила, что будет, если немцы меня найдут… Больше без оружия или гранат я не передвигалась.

Последний бой

По рядам школьников Мария передает черно-белые фотографии. Вот она в гимнастерке, а это — ее брат Николай, который воевал на Дальневосточном фронте. Еще один снимок снимок из госпиталя, в который она попала из-под Сталинграда.

— Ранение в ногу осколком мины я получила во время отступления. Вначале показалось, что рана зажила. Бойцы, выжившие под Сталинградом, объединились во вновь сформированной, уже 131-й дивизии 62-й армии. До переднего края от нашего расположения оставалось менее 60 километров, — вспоминает Фаустова.

Радистка Мария стала помогать медсестрам, перевязывала раненых. Она боялась лишь одного — случайно попасть в плен к фашистам. Но судьба пощадила. Однажды с поля боя сослуживцы Марии принесли письмо, найденное у погибшего немца.

— Нам специально его прочли, чтобы поднять наш боевой дух, — объясняет Фаустова. — Адресовано оно было некой Мине, далекой невесте или жене. Фриц писал, что к любимой не сможет вернуться. «Русские нас находят везде и днем, и ночью. Нам от них не спрятаться. Всех нас здесь перебьют» — так он был напуган. И еще приписку сделал: «Если есть на свете ад, то это Сталинград». Осенью 1942 года Фаустову из-за начавшейся гангрены ноги срочно отправили в тыл. Возможно, это спасло ей жизнь. Из 12 тысяч бойцов 131-й дивизии выжили 120 человек.

— Я еще несколько раз пыталась вернуться на фронт, но меня, увы, комиссовали. Зато победу 9 мая я встретила в Москве, в самом центре Красной площади, — с гордостью заявляет Мария Георгиевна.

Никакой другой одежды, кроме военной формы, у нее тогда не было. Конечно, завидев девушку в боевой гимнастерке с медалями, все милиционеры отдавали честь и беспрепятственно пропускали ее везде.

— А потом меня чуть не уронили на Красной площади: вместе с другими военными долго и радостно подбрасывали в воздух, — улыбается ветеран. Глядя сегодня в ее простое, по-прежнему красивое лицо, с трудом верится, что с тех пор прошло целых 75 лет.

СПРАВКА

Мария Георгиевна Фаустова награждена орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями «За оборону Сталинграда», «За боевые заслуги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов». Она принимала участие в военных парадах на Красной площади в 2000, 2005, 2010 годах. Состоялась и личная жизнь Фаустовой. В 1945 году она вышла замуж за своего однополчанина — капитана-артиллериста Александра Филипповича Воронова. Вместе они прожили 71 год (до его кончины в 2016 году). Трое детей, трое внуков и двое правнуков любят и уважают Марию Георгиевну.