На пути к славе Булгаков не гнушался работать за еду

100 лет назад впервые в московской прессе вышло в свет произведение будущей легенды отечественной литературы, а на тот момент — малоизвестного начинающего автора Михаила Булгакова. «Эмигрантская портняжная фабрика» — так назывался его репортаж, опубликованный в газете «Правда». О том, как жилось Булгакову в Москве в первые годы после переезда из Киева, узнала «МЦ».

Булгаков настолько чувствовал ветер перемен и не боялся ему следовать, что, родись он в наше время, наверняка бы уже имел внушительный счет в криптовалюте и собственную галерею цифрового искусства.

Костюм с бабочкой и безграничное обаяние

Судите сами: получив востребованную профессию врача, Булгаков неплохо зарабатывал и даже завел частную практику. Но в тридцатилетнем возрасте он решил кардинально поменять свою жизнь и стать писателем. В отличие от медицинской практики, это не обещало ни денег, ни славы. Но каждый из нас знает, чем обернулось начинание! Другой вопрос: сколько времени потребовалось врачу для того, чтобы начать представляться писателем?

— К тому моменту, как Булгаков приехал в Москву, чтобы стать писателем, у него за душой было несколько публикаций, о которых никто не знал, — рассказывает Мария Котова, заместитель директора по научно-просветительской работе Государственного музея Михаила Булгакова (на фото). — Перед ним стояла задача обеспечить себя жильем, каким-то заработком, чтобы удержаться и сделать себе литературное имя.

Экс-врач нашел себе комнату на Большой Садовой, поступил в литературный отдел Наркомпроса секретарем, чтобы получать паек и заработок, и начал знакомиться с редакторами. И надо сказать, работа им была проделана колоссальная. По словам Марии Котовой, Булгаков обошел практически все московские редакции.

— Поскольку он был обаятельным и артистичным, то завязывать знакомства ему удавалось очень легко, — говорит Котова. — Он был очень светским, носил костюмы с бабочкой и производил хорошее впечатление на редакторов.

Две стороны популярности

Уже через год Булгаков сотрудничал с издательством «Недра», журналами «Русский современник», «Город и деревня», «Возрождение», берлинской газетой «Накануне» и железнодорожной газетой «Гудок».

За этот год наблюдательный и остроумный писатель влюбил в себя столичную публику, для которой он, по словам замдиректора музея, стал кем-то вроде Пелевина сегодня: все его публикации охотно раскупались москвичами. Впрочем, у этой популярности была и обратная сторона.

— К Булгакову очень настороженно относилась цензура, — замечает Мария Котова. — Поэтому публиковать его могли те, кто очень ценил его как автора, и те, у кого были связи наверху.

К относительно свободным от пристального взгляда цензоров СМИ принадлежала газета «Накануне». Булгаков печатался там с первого года своей жизни в Москве и вплоть до ее закрытия.

— Это был проект вроде современного Russia.Today, — объясняет Мария. — Газета издавалась в Берлине на советские деньги. Она должна была показать немецким эмигрантам, как прекрасно жить в молодом советском государстве и какая тут свобода слова. Авторам платили хорошие гонорары, и, соответственно, цензура на многое закрывала глаза.

А на вечеринке в доме, где располагалась редакция «Накануне» по адресу: Большой Гнездниковский переулок, 10, Булгаков встретил Елену Сергеевну, ставшую впоследствии его третьей женой и прообразом Маргариты в одном из самых известных его романов.

«Дуня, выдай господину три фунта масла»

Очень любили Булгакова и в редакции журнала «Возрождение».

— Его издавал такой забавный персонаж — бывший цирковой атлет, который в начале 1920-х годов держал на Тверской магазин деликатесов, — рассказывает Котова. — Он увлекался литературой и издавал альманахи, а со своими авторами расплачивался продуктами.

Как вспоминает один из авторов «Возрождения», писатель Эмилий Миндлин, вместо гонорара издатель писал записку жене: «Дуня, выдай господину такому-то за его литературный рассказ три фунта масла». Торговалась Дуня неистово из-за каждого кусочка колбасы.

«Кажется, к одному Михаилу Булгакову она почему-то благоволила, — пишет Миндлин. — И за его прозу отпускала ему колбасу без торга».

За прекрасный литературный язык ценил Булгакова и Николай Семенович Ангарский, заведовавший «Недрами».

— После революции выяснилось, что для тех, кто только-только стал грамотным, нужна своя литература: Тургенев и Пушкин им не очень подходили, — говорит Мария Котова. — Ангарский задался целью найти и собрать новых писателей, которые будут рассказывать о современной реальности остроумно, энергично, короткими понятными фразами. Понятно, что Булгаков в эту концепцию отлично вписывался. Впрочем, он во многие концепции и эксперименты молодого советского государства вписывался неплохо. Это было время перемен, которые для людей с определенным складом характера являются движущей силой. Правда, все перемены к 1930-м годам постепенно сошли на нет. Впрочем, это совсем другая история.