Наши звезды сияют ярче заграничных

В Гостином Дворе завершилась юбилейная «Арт-Москва», самая престижная ярмарка современного и классического искусства в России. Она объединила коллекционеров, художников, ювелиров, дизайнеров и артдеятелей со всей страны. Свои коллекции показали более 150 галерей. Здесь можно было увидеть как старинные иконы и барочную живопись, так и современное экспериментальное искусство.

Умероприятия сложная судьба. Оно появилось в 1996 году как международная ярмарка современного искусства. И долгие годы сохраняло статус главного, а иногда и единственного мероприятия такого рода в России. Но коммерчески успешной ярмарка так и не стала. Возможно, из-за того, что в 90-е большинство россиян еще слабо представляло себе, что такое современное искусство. Вот антиквариат — это да! «Новые русские» любили приобретать фамильные драгоценности, картины и мебель старинных дворянских семей. Это подчеркивало их статус и возможности. Ну а как может подчеркнуть статус полотно с двумя линиями и цветными брызгами? Непонятно.

Француз Пьер-Кристиан Броше вспоминает, что был первым, кто купил работы никому не известного Владислава Мамышева-Монро. Сегодня это один из самых популярных в мире современных российских художников

— На этой ярмарке я выставил две работы из своей коллекции, каждую из которых в свое время приобрел за 1000 долларов, — рассказывает он. — А продались они уже за 25 тысяч долларов! В 2014 году ярмарка закрылась, чтобы через восемь лет открыться в новом качестве: она совместила в себе все сферы коллекционирования — и современное искусство, и антиквариат, и ювелирку. Поэтому найти что-то свое здесь могли все — от именитых коллекционеров до светских львиц, выстроившихся в очередь к витринам с серьгами и колье.

В то время как более состоятельные ценители приобретали в собрания работы Пепперштейна, Айвазовского и Сурикова, начинающие коллекционеры мечтали повторить трюк Броше, присматриваясь к молодым художникам, чьи работы лет через 20 вырастут в цене в пять- десять раз. С этой точки зрения одними из самых интересных были стенды, организованные Агентством креативных индустрий Москвы (АКИ). Проект АКИ дал возможность лучшим выпускникам художественных вузов принять участие в ярмарке со своими работами.

Стенд школы дизайна Высшей школы экономики представил работы своих студентов и аспирантов. Среди них выделялось зеркальное панно Анны Павловской. Оно сделано из осколков старых зеркал, на каждый из которых были наложены алюминиевые пластины. На них проглядывались отпечатки двери или окна с садом

Эти отпечатки символизируют семейную память, — пояснила Дарья Кузнецова, куратор галереи молодых художников. — Это как воспоминания из детства, которые мы храним в своем сердце всю жизнь .

«Строгановку» представила скульптор Анастасия Дозорцева. Девушка — белая ворона в семье медиков. Ее работы родным не всегда понятны, но дочерью они гордятся.

— Я еще ни разу не выставлялась на таких масштабных площадках, поэтому очень волнуюсь, — призналась Дозорцева.

На стенде Анастасия представила шесть фарфоровых бюстов спящих девочек.

— Каждая скульптура символизирует «внутреннего ребенка», связь с которым мы потеряли, став взрослыми, — рассказала скульптор. — Утрате этой связи способствуют оброненные родителями фразы вроде «Ты не сможешь», «Лучше не делай» и тому подобное.

Несмотря на санкции, на ярмарке было представлено и искусство из других стран — Сербии, Ирана, Италии и Нигерии. Впрочем, по мнению организаторов, наши художники ярче «звездных» иностранцев . И в этот раз посетители смогли в этом убедиться.

— Такие мероприятия нужны, чтобы россияне тренировали насмотренность, — уверена Гульнара Агамова, руководитель АКИ. — У нас за небольшие деньги можно приобрести предмет искусства хорошего качества, который потом легко перепродать на международных аукционах. Российское современное искусство как биткоин в среде коллекционеров: с каждым годом растет в цене и сдавать позиции пока не собирается.

КИНО

В этом году на Московском международном кинофестивале представлено 202 фильма из 64 стран. Должен сказать, что в 61 фильме участвовали страны Евросоюза, что для нас не настолько приятно, но показательно.

Вообще, я очень благодарен санкциям, потому что санкции, сегодняшний мир и обстоятельства, в которых мы живем, нам очень четко показывают, кто есть кто и что есть что. Ведь нам все время пытаются указать, что надо сделать для того, чтобы нас любили. Но выходит, что для этого нужно не любить то, где ты живешь. Ну о чем тогда разговор? Для человека, живущего в нашей стране и воспитанного нашей культурой, сострадание и справедливость — самое главное. Разве могла бы сейчас в Каннах получить главный приз картина «Летят журавли»? Мы видим, какие картины сегодня получают «Оскар», мы видим, как он изменился. Посылать нашу картину для того, чтобы на что-то надеяться… Я лично не вижу в этом смысла.

Вы посмотрите в массе своей американские картины, снятые за последние десять лет! Это либо остаточные сентиментальные драмы, либо это бездарь. Тебя лишают человеческого сострадания и чувств. Или это I love you — I love you too (Я тебя люблю. — Я тоже тебя люблю. — «МЦ»), или это монстры. Мы думали, что нам открыли форточку в мир, а нам слили канализационную трубу. Мы стали пытаться это догонять, не имея ни технологий этих, ни этой культуры. Потому что это тоже культура, только противоположная тому, на чем воспитывались мы.

Впрочем, любые кризисы открывают новые возможности, становятся не только временем потерь, но и временем приобретений. Совсем недавно я увидел картину «Треугольник печали», которая на меня произвела такое же впечатление, как «Квадрат» того же режиссера Рубена Эстлунда, отчасти, кстати, открытого Московским международным кинофестивалем. В этих картинах я вижу трезвый взгляд на то, что происходит. И это вдохновляет и рождает надежду! Если же говорить про приобретения, то можно по-разному относиться к картине «Чебурашка», но это то кино, которое хотят смотреть люди.

Сейчас выходит фильм «Вызов», который я пока не видел. Но это уникальный опыт, единственный в своем роде фильм, который сняла наша страна. В космосе, на орбите!

И если такое происходит, то, значит, существует поиск нового, который и движет кинематограф.