Необычные уши помогли овчарке Лили получить главную роль

На экраны недавно вышел фильм «Пальма», который снял режиссер Александр Домогаров-младший. Ему вместе с актерами пришлось столкнуться с рядом сложностей при создании этого кино.  

Александр Домогаров решил стать режиссером еще в школьное время. Он начал создавать свои первые зарисовки в 17–18 лет. А два года назад решил снять трогательный фильм о верной собаке.

— Александр, почему решили взяться за фильм «Пальма»?

—Я увидел материал по «Пальме» у отца на странице в «Фейсбуке», и меня он сразу зацепил, так как я понимал, что это кино, где можно поучиться работать с эмоциями: как их передавать, как влиять на зрителя. Еще откликнулась история про животных и предательство. В кино мне нравится, когда сюжет интересно рассказан, но главное, чтобы зрители чувствовали то, что ты закладывал.

— Какая из сцен, которую вы написали, вам больше всего запала в душу?  

— Когда Пальма видит своего хозяина, которого на самом деле нет. Овчарке кажется, что он пришел. Эта небольшая мистическая история мне пришла в голову случайно. Очень хотелось поработать со снами, и я нашел способ внедрить идею в фильм.

— Какие сцены вырезали из «Пальмы»?  

— Монтировал «Пальму» сам. Пришлось, конечно, вырезать несколько хороших сцен. Еще есть эпизод, который мы не успели снять, а я его очень любил. Сцена очень жесткая и настоящая, когда злодей травит собаку колбасой с таблетками. А потом пилоты — персонажи Виктора Добронравова и Павла Майкова — его подкарауливают, по-пацански наказывают его и успевают спасти собаку.

— Насколько тяжело вообще далось это кино?  

—Давалось в муках, с непредвиденными обстоятельствами: снег пошел в августе 2019 года, иногда менялись планы у артистов. Даже думали, что фильм не стартанет, встанет где-то на производстве. У нас был тяжелый и нервный путь. Вот монтаж давался легко. Не жалею о том, что что-то пришлось отрезать. А так мы не успели снять несколько сцен, потому что не укладывались по погоде, времени.

— Где проходили съемки?  

— В Москве, в аэропорте Бреста, в Жуковском.

— Считаете ли на данный момент «Пальму» лучшим своим проектом?  

— Да. Первое — я создавал этот проект со своей подругой, с которой мы прошли огонь, воду и медные трубы, и все было непросто. Второе — этот проект был на грани того, чтобы погибнуть, но мы его совместными усилиями дотянули. Третье — если исходить из отзывов, кино больше получилось, чем нет. Мне многие уважаемые люди говорили: «Вот здесь чуть-чуть затянуто». Но я бы в «Пальме» ничего не хотел менять.

— Вы сказали по поводу собаки в фильме: «У Лили очень странные, необычные для этой породы уши, и нам это сразу понравилось. А еще глаза — они всегда грустные, как будто все время кого-то ждет, — это то, что мы искали!» Что еще понравилось в этой собаке?

— Собака с ходу понравилась. Когда мы ее увидели, она была такой милой, неуклюжей и непосредственной. Собаки не думают, как выглядеть, они такие, какие есть, настоящий чувственный инструмент. Я очень боялся, что не найду нужную овчарку — только в голове понимал, что хочу. И когда появилась Лили, все сложилось именно так, как было обозначено в наших раскадровках. Мы с кинологом Сашей Степановой делали какие-то невозможные вещи. Сначала Саша могла сказать: «Нет, у Лили так не получится». А потом собака делала, и у нее получалось. Овчарка достаточно быстро выполняла все задуманные по сценарию команды. Но самым сложным было снимать ее под дождем. В этой сцене она должна была лежать и не вставать. А дождь мешал ей слышать команды. Поэтому мы не успели снять эту сцену за одну ночь и вернулись к этому эпизоду только недели через две.

— Вы сами любите собак?  

— У меня сейчас две собаки, одна из них, кстати, как и героиня фильма, болгарская овчарка.

— Вы не только режиссер, но и актер. Однако уже давно не снимались.

— Я понял, что хочу быть режиссером, еще со школьной скамьи. Понимал тогда, что еще мозгами не окреп для этой деятельности. И рад, что пошел учиться на актера в театральный. Первое, что нужно изучать режиссеру, — это, конечно, актеров, специфику их работы. Я четыре года кайфовал от учебы в институте имени Щепкина. Мы ставили спектакли, режиссировали свои отрывки и показывали мастерам. Мы были вольны творить что хотим на сцене. Мне благодаря этой школе стало легче понимать актеров, слушать их предложения. Хороший артист всегда предложит целый букет идей, а твоя задача — настроить все в нужном направлении.

— В 2010 году вы окончили Театральное училище имени М. С. Щепкина, мастерскую Николая Афонина. Что вам дал институт?

— Я до института думал, что быть актером — это очень легко и весело: в школе же я играл в спектаклях. А в Щепке я, наоборот, увидел, что это безумно сложно, что там есть и конкуренция, и глубина. Институт открыл мне глаза на актерскую профессию, и я полюбил ее так, как никогда до этого его не любил. Мы работали в Малом театре, где играли в массовках в спектаклях, например в «Ревизоре». У меня перед каждым выходом на сцену просто тряслись поджилки, я до сих пор с любовью вспоминаю об этом чувстве, этих временах.

— Есть ли забавная история о времени учебы в институте?

— У нас самые кайфовые были ночные репетиции. Приходилось прятаться от охранников, так как они делали обходы. Мы сидели где-то час по разным углам. А потом прекрасно репетировали, оставались после 11–12 часов ночи. Так делал и мой отец, и я. В итоге мы спали в театральном институте, один раз я даже заснул прямо на столе. Потом шли на то же актерское мастерство и другие предметы.

— Если ли любимые места в ЦАО?

— Люблю гулять в Парке Горького и по Фрунзенской набережной. Еще нравится Китай-город.

СПРАВКА  

Александр Домогаров-младший родился 7 февраля 1989 года в Москве. Окончил Высшую школу сценаристов и режиссеров и Щепкинское училище. Во время обучения в институте дебютировал в кино двух проектах: «Черчилль» и «Предлагаемые обстоятельства». Кроме того, снимался в пяти фильмах «Елки». Его дебют в качестве режиссера состоялся в 2014 году — в короткометражном фильме «Яма».