О специфике работы психолога МЧС России

В МЧС России работают настоящие мужчины, однако в этой сложной и опасной профессии спасателя есть место и женщинам. Их не показывают в новостях, у них не берут комментарии, многие даже не подозревают об их существовании. Но именно психологи МЧС поддерживают в трудную минуту пострадавших и их близких, именно они профилактируют и предупреждают профессиональное выгорание пожарных. В преддверии Международного женского дня мы поговорили с психологом отдела медицинского и психологического обеспечения ГУ МЧС России по г. Москве Юлией Березянской.

— Юлия Валерьевна, Вы всегда хотели стать психологом? Во время учебы сразу сделали выбор своей будущей профессии?

Не могу сказать, что всегда хотела быть психологом, в частности, психологом МЧС. Мое первое образование - медсестра общей практики, а второе – высшее психологическое. Я работала и в кардиореанимации, и в анестезиологии, и в детской поликлинике.

— С чего все началось? Как вы оказались в МЧС?

Дело в том, что такая смена мест работы связана с профессией моего мужа, он военный. Да, надо отметить, что медицина мне близка, потому что у меня и мама медик, и моя родная тетя, и сестры. Мне это близко – находиться с людьми рядом и помогать им. А связь медицины с психологией очевидна – медицина лечит тело, а психологи лечат душу.

Я пошла учиться на психолога. Моя сестра на тот момент работала психологом, кстати, она выезжала в Беслан (теракт 1 сентября 2004 г. в школе Беслана). Видя всю специфику и слушая ее рассказы, я поняла, что хочу выбрать именно эту специальность. Сначала получила образование специального психолога – это работа с детьми с особыми возможностями здоровья, в основном это нарушения опорно-двигательного аппарата, слабовидящие, слабослышащие дети. А потом прошла обучение на клинического психолога. И подала свои документы в Главное управление МЧС России по Челябинской области. Тогда за мной закрепили отряд в Копейске, где я отработала 10 лет.

— Вы продолжаете повышать свой профессиональный уровень?

Сейчас я учусь в магистратуре на юридического психолога. Это направление связано с экспертной оценкой, которая является основой судебно-психологической экспертизы. Например, при разводе родителей выявляется особенности отношений у ребёнка с родителями, в рамках своей работы психолог дает экспертное заключение. Тем более, если это связано с запросом в суд, или, например, совершенными насильственными действиями.

— В чем заключается специфика работы психолога в МЧС?

У нас есть два основных направления деятельности.

Первое — психологическое сопровождение деятельности профессиональных контингентов МЧС России, которое включает в себя комплекс мероприятий по психологической и психофизиологической диагностике, психологической подготовке и профилактике, психологической коррекции, психологической и психофизиологической реабилитации, направленных на оптимизацию физического и психологического состояния, обеспечение профессиональной надежности личного состава.

Мы ездим к ним в пожарную часть, проводим специальные занятия. Любой сотрудник может прийти к нам на индивидуальную консультацию — например, если у него что-то случилось дома или возникло беспокойство из-за каких-то рабочих моментов. Во многих отрядах есть комната психоэмоциональной разгрузки, где стоят массажные кресла, проводится цвето- и ароматерапия.

А второе направление — это оказание экстренной психологической помощи населению, когда мы выезжаем на чрезвычайные происшествия и работаем с пострадавшими.

— Вам часто приходилось выезжать, работая в Челябинской области?

Да, в течение года на чрезвычайные ситуации у меня примерно получалось от 8 до 14 выездов. Надо учитывать и размер территории: область большая, психологов не так много, поэтому мы часто привлекались. Тут учитывается не только выезды на ЧС, но имеется в виду и на пожары. Допустим, если пожар произошёл с гибелью детей, летом выезжали на случаи с утонувшими. Из крупных случаев можно вспомнить наш Челябинский метеорит.

— Расскажите об этом необычном случае.

Многие об этом слышали, я думаю. Метеорит упал в Чебаркуле, позднее на озере даже памятник поставили. Ситуация была достаточно неожиданная. Была яркая вспышка. Надо отметить, что погибших не было, учитывая, что у нас город миллионник, были только мелкие травмы. Один из больших осколков метеорита упал недалеко от завода ЧМЗ, в цех, который уже был закрыт, и его должны были снести. Осколок разрушил стену, но никого не задел.

Одна из школ тогда приглашала нашу команду психологов. Дело в том, что, когда дети увидели этот внезапный яркий свет, они подскочили к окнам, и осколки разбившегося стекла их травмировали. Кстати, падение этого метеорита позволило нам всем увидеть, уровень готовности школ к эвакуации.

— Каждый выезд для психолога уникальный, ведь ситуации всегда разные. Нет двух одинаковых пожаров или катастроф, также и нет одинаковых людей. Но есть выезды, которые остаются в памяти навсегда. Какие самые сложные ЧС вы запомнили?

Ну самое, наверное, такое тяжелое по масштабам из последних - это обрушение дома в Магнитогорске. Согласитесь, всё-таки это было 31 декабря. Люди ждали праздник, готовились, но тут случилась такая беда. На протяжении всех дней, пока шла ликвидация ЧС, разбор завалов, опознания, похороны, психологи всегда были рядом с близкими погибших. Тогда на помощь приехали психологи МЧС со всей Челябинской области, из Екатеринбурга, Москвы. И пострадавшие шли к тем, кого уже знали – «где же моя девочка, психолог?», - желая говорить только с теми специалистами, которые им уже были знакомы. То есть они уже идут на тебя, они хотят видеть тебя, разговаривать с тобой. Это, наверное, та важная составляющая, которая тебе тоже помогает проживать эту ситуацию вместе с ними.

— Часто вспоминаете такие случаи?

Конечно, все ситуации и люди, с кем ты работал, остаются в памяти. Но даже в этих трагических моментах запоминаешь не только самое горькое, но и то положительное, которое случается спустя годы. Мы работали на обрушении строящегося коттеджа за городом, где погибли взрослые члены семьи. Старший мальчишка остался в живых, потому что он проехал нужную остановку и вышел позже, чем нужно, ему пришлось пешком возвращаться назад на строящийся объект, за это время и произошло обрушение. Мы долго работали с ним, ведь он остался с четырехлетним братиком. И вот, год спустя на автобусной остановке он меня встретил и узнал, подошел ко мне, так много хороших слов сказал. Это, наверное, самое приятное в нашей работе, когда ты осознаёшь, что мы делаем для пострадавших, что человек смог это пережить, и научился жить дальше, можно сказать, без тяжелых последствий.

— Что, по вашему мнению, самое сложное в работе психолога?

Никому еще не удавалось прожить жизнь и ни разу не потерять близкого, не испытать горе. Всегда у каждого оказавшегося в беде возникает вопрос: как и зачем жить дальше? Одно из сложных в работе – это все, что касается детей. Ты понимаешь, что вот уже непоправимая ситуация произошла, и нет возможности вернуться назад. Был такой момент у нас в Копейске, когда ребёнок совершил подвиг. О нем много писали - это Дима Новоселов. Тринадцатилетний ученик кадетской школы спас трёх тонущих детишек, а у самого на себя уже не хватило сил. Можно сказать, что самое тяжелое – это невозможность изменить случившегося, время повернуть назад, чтобы ребёнок остался жив.

— Как вы восстанавливались после этой работы?

Тут нет никакого секрета - у каждого из нас есть свой психолог. И, конечно, отдых, путешествие, поездки на горнолыжные курорты. Надо отметить, что в Челябинской области много таких курортов, все увлекаются горнолыжным спортом. Урал зимой красивый – снег кругом. А еще помогает восстановиться дружный коллектив.

— Больше 10-ти лет вы проработали в Копейске. Часто вспоминаете своих коллег?

Конечно. Очень хороший коллектив был, в самом отряде обстановка была дружелюбная. Все невзгоды компенсировались дружбой в коллективе. Выезжали на соревнования по лыжным гонкам, спартакиады по плаванию, или забеги, которые проходили очень весело. Природа там великолепная, много озер. Все приезжали со своими семьями. А после окончания состязаний нам удавалось устроить пикник с шашлыками, пловом, горячим чаем. Когда такая атмосфера в коллективе, приходить на работу комфортней.

— И по какой причине вы приехали в Москву работать?

Как говорят, по семейным обстоятельствам. У меня двое сыновей, оба поступили учиться в столичные вузы - один в МАИ, другой в Университет им. Баумана. Мы с мужем решили перебраться поближе к детям. Нам без них грустно. Захотелось иметь возможность видеть своих детей, а в будущем и внуков, чаще, быть поближе. А живя в одном городе, это все-таки реальнее. Поэтому я перевелась в столичный главк в 2020 году.

— И как Вам столица?

Мы давно в Москву ездили, здесь живут мои сестры. Сын постоянно участвовал во Всероссийских олимпиадах, Олимпиаде школьников «Шаг в будущее». Поэтому мы часто приезжали сюда. Это красивый город, в котором много интересных культурных мест,

— Насколько важно для психолога сохранять ресурсное состояние?

Сохранность ресурсов важна, в первую очередь, если ты сам эмоционально истощён, то не сможешь другому человеку помочь найти ресурс. Ни в коем случае свои ситуации нельзя переносить на пострадавших, на спасателей, с которыми мы работаем, чтобы не было пересечения. Важно отделять – где твое, а где проблемы пострадавшего или самого спасателя, чтобы не привносить своего. Мы должны найти при работе с пострадавшим его ресурс, который впоследствии поможет ему прожить ситуацию, такой ресурс, который важен именно для него. Вспомним историю про мальчика, у которого его ресурсом стал четырёхлетний брат. Потеряв в одночасье своих родителей, учась в техникуме, у него хватило сил на все, его ресурс – это семья.

— А Ваш ресурс – это что? Как удается справляться с такими психоэмоциональными нагрузками?

Мой ресурс – тоже семья. Ну и правильный отдых. Все мы знаем, что после какой-то тяжёлой ситуации для кого-то важно прийти и выспаться, для кого-то важно побыть дома: кресло, плед, камин, домашние принесли чай, кто-то посмотрел хороший фильм, где-то всплакнул, а кому-то комедия помогла улучшить настроение. У каждого свои способы восстановления, и мы людей учим выбору своих вариантов восстановления ресурсов.

— На месте чрезвычайной ситуации, с каких слов начинается ваша работа? Когда человеку необходима психологическая помощь, какие Ваши действия?

Всё зависит от ситуации. Нет какой-то заготовленной фразы, с которой бы я вышла. Пребывая на место трагедии, в первую очередь нам нужно получить информацию. То есть, пока я еду, собираю максимально всю информацию – кто, что, с кем – максимальное количество деталей. Тем более, что оперативная группа пребывает чуть быстрее, и они уже собрали первичную информацию, которой могут поделиться с нами. Поэтому просто смотришь к кому стоит изначально подойти, кто нуждается на данный момент в большей психологической помощи. Но нет конкретных фраз. Иногда можно просто подойти и представиться, спросить – «Как вас зовут?» – это может стать началом диалога.

— А есть запретное слово для психолога, работающего с пострадавшими?

Никогда нельзя обещать что-то. «Не переживайте, все будет хорошо». Мы не можем знать, что все будет хорошо. К примеру, произошло землетрясение, людей достают из-под завалов, говорят, что «все будет хорошо». И тут происходит следующий толчок… То есть мы не можем спрогнозировать и обещать, что ничего не случится. Есть всегда надежда, но уверенности в лучшем исходе нет. Или, скажем, как мы можем говорить матери, у которой погиб ребенок, что «у нее все будет хорошо». Она не поверит. Единственное, что для нее можно сделать в этот момент – помочь осознать потерю. Осознать и принять факт смерти очень важно. Горе – это процесс. И пока она не пройдет этот путь переживания горя, не научится с ним жить, она не сможет двигаться дальше.

Поэтому нельзя обещать того, что спрогнозировать нельзя.

— При работе стараетесь не принимать случившееся близко к сердцу?

Трудно от этого отстраниться. Но нельзя путать слова «жалость» и «сопереживание». Взять врачей, которые оперируют и спасают больных, они, конечно, тоже сопереживают, но не впадают в эмоциональные переживания, иначе они никого не спасут.

Когда ты работаешь с родственниками погибших, а это может быть продолжительно, мне кажется, трудно от этого отстраниться. Им хочется поделиться всем, что накипело, и ты выслушиваешь.

— У психологов есть «тревожный чемоданчик»? Что в нем?

Есть, но его не стоит путать с тем, с чем мы выезжаем на учения или тренировки. У нас это называется «укладка». Каждый психолог, наверное, формирует его под себя.

Работа психолога МЧС России отличается от работы специалиста, который консультирует в собственном кабинете, у которого есть запись. Поэтому каждый из нас старается укомплектовать под непредвиденные чрезвычайные ситуации. Если мы оказались в аэропорту, конечно, тут есть у нас игры и занятия для детей. Или, когда дом обрушился, люди все живы, их привезли в ПВР (пункт временного размещения), тогда можно применять традиционные методики, которые могут использоваться в кабинете. У меня есть кукла-рукавичка – собачка Фуфа. Так ее назвала одна девочка из пострадавших на пожаре. Ты находишь что-то такое, что можно применить здесь и сейчас, в конкретных условиях. Конечно, мы всегда прихватываем с собой воду, чай, одеяло. Для многих важно быть укрытым и в тепле: поговорили, за руку подержали.

— Существуют ли какие-то методики в работе с пострадавшими?

У всех разные методы, все обучались в разных школах. Мне удобнее работать в соответствии с принципами экзистенциальной психологией, которой я обучалась, и соответственно методы применяю именно этого направления. И, конечно, все психологи используют метод активного слушания, саморегуляции, методику дыхания, в целом сделать все возможное здесь и сейчас.

— Курсы повышения квалификации у Вас проходят?

Да, конечно. Очень часто они проходят в Центре экстренной психологической помощи МЧС России. Кстати, в прошлом году была обширная программа в формате онлайн, которая длилась три месяца, по отработке методик и консультированию. Некоторые проходят курсы повышения квалификации самостоятельно. И плюс в ЦЭППе есть обучение, которое проходит каждый из психологов – первый курс по экстремальной психологии, второй курс по сопровождению деятельности.

Надо отметить, что ЦЭПП проводит постоянно различные конкурсы. Когда я работала в Челябинске, выиграла конкурс «Лучший психолог», у меня было первое место по Уральскому округу.

— Кстати, в прошлом году на фотоконкурсе Вы заняли первое место. Как давно занялись фотографией?

Я давно занимаюсь фотографией, с детства ходила в фотокружок. Тогда фотоаппараты были попроще, когда надо было заряжать пленку, проявлять, потом печатать ее, это был процесс определенного таинства. С тех пор я очень полюбила этот вид искусства.

— В семейных отношениях помогают ваши профессиональные навыки?

Да, конечно. Есть моменты, когда лучше промолчать, и близкого человека не цеплять, а иногда необходимо проявить настойчивость. Есть ситуации, которые требуют быстрых действий. И тут приобретенные знания и опыт помогают.

— Как будете праздновать 8 марта? Как поздравляют ваши мужчины?

Они всегда меня поздравляют. Стараются облегчить мой быт, поэтому дарят всегда технику.

Присоединяемся к поздравлениям и желаем сотрудницам МЧС России здоровья и вдохновения, незабываемых мгновений в жизни, удачи и всего наилучшего!