Окуджава подражал арбатским хулиганам

9 мая исполнится 96 лет со дня рождения Булата Окуджавы (1924–1997). В этом году капитальный ремонт ждет дом № 43 на Арбате, в котором поэт провел часть детства и юности.

В песнях Булата Шалвовича родной дом, двор и вся улица представали в образе насильственно отнятого рая: «Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант…» Лишь на склоне лет поэт проговорился, на какую кривую дорогу могла вытолкать его жизнь в местах детства. Расставание с Арбатом оказалось для него скорее спасительной эвакуацией. Отец и мать будущего поэта поселились на Арбате в 1922 году.

Им дали две комнаты в разных концах коридора коммунальной квартиры № 12 Сюда в мае 1924 года они принесли из роддома сына. Здесь Булат прожил первые 16 лет, правда, с перерывами: в 1930–1932 годах его родители работали в Тифлисе (Тбилиси), в 1934–1937 годах — на Урале.

В автобиографическом романе «Упраздненный театр» (1993) Окуджава описывал Арбат своего детства без сентиментальности: «Квадрат из трех двухэтажных флигелей и главного четырехэтажного <…>. Посередине большой помойный ящик». Но мальчика все равно привлекал «двор — его бескрайние пространства с углами и участками, предназначенными для военных столкновений, для «пряталок» и «салочек», для споров и вдохновения, что впоследствии будет пронумеровано и проштамповано как «малая родина» и что потом, в разлуке, будет вспыхивать в сознании при слове Москва».

6 февраля 1937 года отец Окуджавы, первый секретарь Тагильского горкома ВКП(б), был арестован (а спустя год с небольшим — расстрелян). Семье пришлось вернуться в Москву. В феврале 1939 года арестовали и маму. Булат и его младший брат Виктор (1934– 2003) остались на попечении бабушки. Новость, что его родители, правоверные коммунисты, объявлены «врагами  народа», выбила 15-летнего Булата из колеи. Все это вылилось  в бунт — разумеется, против  родных.

Воспоминания Окуджавы об этом времени были записаны журналистом Юрием Ростом и опубликованы в 1999 году, после смерти поэта: «Учился я плохо. Курить начал, пить, девки появились. <…> стал дома деньги поворовывать на папиросы.

Связался с темными ребятами… у меня образцом молодого человека был московско-арбатский жулик, блатной».

Бабушка Булата была не в силах справиться со старшим внуком.

И летом 1940 года юношу отослали в Тбилиси, к сестре матери. Оттуда в 1942 году Окуджава ушел на фронт добровольцем.

— Когда началась война, бабушка с Витей тоже перебрались в Тбилиси, — рассказывает биограф Окуджавы Марат Гизатулин. — До лета 1945 года семья ничего не знала о судьбе квартиры. Потом Булат съездил в Москву и узнал, что комнаты уже отдали другим людям.

Окуджава смог снова поселиться в родном городе только в 1956 году — его матери, реабилитированной после лагеря и ссылки, дали квартиру на Краснопресненской набережной.

В следующие 40 лет он сменил несколько адресов. А на родную улицу вернулся через пять лет после смерти — 8 мая 2002 года на углу Арбата и Плотникова переулка поставили памятник поэту работы Георгия Франгуляна.

 СПРАВКА

В доме 43 на улице Арбат восстановят обветшавшие архитектурные украшения и штукатурку, обработают наружные стены антисептиком. Затем окрасят фасад и пространство в арке, а цоколь облицуют плиткой. Внутри дома отремонтируют лестницы, перила, поменяют трубы.

ЦИТАТА

…Тот самый двор, где я сажал березы, был создан по законам вечной прозы и образцом дворов арбатских слыл: там, правда, не выращивались розы, да и Гомер туда не заходил…

Зато поэт Глазков напротив жил. <…> И если вам, читатель торопливый, он не знаком, тот гордый, сиротливый, извилистый, короткий коридор от ресторана «Прага» до Смоляги, и рай, замаскированный под двор, где все равны: и дети, и бродяги, спешите же…

Все остальное — вздор.

1970