Побег через низкую калитку

40 лет назад, осенью 1984 года, на экраны вышел фильм Эльдара Рязанова «Жестокий романс». Один из его эпизодов снимался в Хамовниках. «МЦ» восстановила эту историю по свидетельствам очевидца и по документам.

Фильм Рязанова — экранизация пьесы Александра Островского «Бесприданница» (1878), действие происходит в вымышленном волжском городе Бряхимове. Большая часть натурных съемок проводилась в Ярославле и Костроме. Однако несколько «локаций», говоря языком кинематографистов, нашлись и в Москве. И главной из них стал дом  №11 в Мансуровском переулке.

К камерам привыкли

В 1915 году архитектор Александр Кузнецов (1874–1954) приобрел участок между Остоженкой и Пречистенкой вместе со старинным домом и перестроил его для своей семьи. После революции особняк удалось уберечь от национализации: он до сих пор остается во владении потомков Александра Васильевича.

— В первой половине 1980-х там жили десять человек, — перечисляет правнук архитектора Сергей Кузнецов. — Моя двоюродная бабушка, мой двоюродный дядя, его жена и трое детей, моя мать и мы с женой и ребенком.

Кинематографисты полюбили этот дом задолго до Эльдара Рязанова. Сергею Владимировичу запомнились разве что съемки короткометражки «Шуточка» (1966 ), проводившиеся, когда он был ребенком. Когда снимали «Жестокий романс», Кузнецову было уже почти 30 лет, он трудился на двух работах и к мельтешению съемочной группы во дворе и коридорах относился совсем буднично.

— Не помню, чтобы дом как-то готовили, — признается Сергей Владимирович. — Разве что слегка переставили мебель. Суеты было, конечно, много, но не скажу, чтобы это нам мешало: в доме хватило места всем.

Дом чиновника

Съемки в Мансуровском начались в августе 1983 года и продлились, по словам Сергея Кузнецова, «недели две». По фильму, это дом Карандышева (Андрей Мягков), бедного и болезненно самолюбивого чиновника. В саду накрыли стол для званого обеда — дешевые блюда и вина выдали всю нелепость его притязаний, а поведение хозяина во хмелю только усугубило впечатление. Его невеста Лариса Огудалова (Лариса Гузеева) и ее мать Харита Игнатьевна (Алиса Фрейндлих) от стыда прятались в доме и комментировали происходящее, глядя во двор из окон первого этажа.

Паратов (Никита Михалков), которого Лариса любила, предложил ей сбежать с постылого застолья вместе с ним и его компанией. «Господа, немедленно уходим через калитку!» — командует Паратов друзьям (в пьесе этой реплики нет). В ограде дома есть очень низкая дверь, человеку среднего роста — по грудь, ведущая в Еропкинский переулок. Камера фиксирует, как в нее протискивается, сняв цилиндр, массивный купец Кнуров (Алексей Петренко), как за ним проскальзывает гибкая Огудалова, как мать, погнавшись за Ларисой, бросается на ограду всем телом...

— При прадеде это был черный ход, — сообщает историю калитки Сергей Кузнецов. — Асфальт на улице клали слой за слоем, и его наросло полметра. В свое время я в эту калитку из озорства въезжал на мотоцикле.

Причуды памяти

Сергей Кузнецов рассказывает, что одну из сцен, где Гузеева поет, снимали в кабинете его прадеда. Рязанов не мог добиться от дебютантки необходимых эмоций — и влепил ей пощечину: тогда у девушки на глазах выступили слезы. В фильме Лариса исполняет несколько песен. В журнале «Советский экран» (1983 год, № 23) описываются съемки в Мансуровском, репетиция выхода героев в сад. Говорится, что накануне снимали сцену Ларисиного пения, и теперь «кто-то из съемочной группы тихо включил магнитофон и вновь переслушивает грустный романс на стихи Беллы Ахмадулиной «А напоследок я скажу...». В этой сцене Гузеева действительно плачет. А про историю с пощечиной рассказывается во многих статьях про «Жестокий романс», только там говорится, что к провокации прибегла Алиса Фрейндлих. Еще Сергей Кузнецов утверждает, что в их дворе снимали, как Паратов разбивает кулаком яблоко на перилах крыльца (он угрожает Карандышеву наказанием за его слова о бурлаках). — Там заметно, что одна из балясин шатается, — указывает Сергей Владимирович. — Ее починили только недавно.

Но в фильме этот эпизод происходит совсем в другом месте — в доме Огудаловых, роль которого исполняла декорация в Костроме. Сцена явно снята одним планом, без монтажа, крыльцо совсем другое, и, когда камера разворачивается, видно Волгу. И по сюжету эта сцена предшествует званому обеду (Карандышева вынуждают пригласить Паратова в гости в знак примирения). Возможно, Сергей Кузнецов застал только репетицию этой сцены.

А ВЫ ЗНАЛИ

В «Жестоком романсе» есть (или были) и другие сцены, снятые в центре Москвы. Роль биржи, где встречаются в начале фильма Кнуров и Вожеватов, выполнил зал Московского почтамта на Мясницкой. После визита к Огудаловым цыгане и Робинзон ждут Паратова в пролетке на фоне музея-усадьбы Льва Толстого в Хамовниках. В «Советской культуре» (1983 год, 16 августа) написано, что в Доме ученых на «Кропоткинской» снимался эпизод «Особняк Кнурова», но в фильме его нет.

ЛЮБОПЫТНО

В «Вечерней Москве» (1983 год, 19 августа) в описании съемок в Мансуровском упоминается Людмила Гурченко. Нет, журналист не обознался. Эльдар Рязанов планировал добавить в фильм мотивы из другой пьесы Островского — «Без вины виноватые» (1883). Кнуров должен был любить актрису Кручинину (Гурченко) и спонсировать ее спектакль. Однако эти эпизоды пришлось сократить при монтаже.