Портрет жены художника

Судьба подарила Василию Сурикову десять лет счастья

Памятник Василию Сурикову на Пречистенке лишен парадности: кажется, художник делает шаг навстречу тем, кто идет мимо. Он жил тут, неподалеку: на Остоженке, Плющихе, затем на Садовой…

Сибиряк по рождению, Суриков раскрылся как художник в Москве и очень любил ее. Тут он был счастлив до головокружения, тут выпало ему испытать и страшный удар — потерю жены. Но историю их удивительной любви еще хранят местные переулки, вьющиеся ручейками вокруг Пречистенки и Остоженки.

Потомственный казак, Суриков рано увлекся рисованием и очень быстро обратил на себя внимание признанных художников и ценителей живописи. Ему было около тридцати, когда он, выпускник Академии художеств, получил предложение заняться росписью храма Христа Спасителя.

Он поселился на Остоженке, в доме номер 6, написал четыре сюжета на пилонах храма и бесповоротно влюбился в Москву. Бесконечно изучая город, он мечтал, что вскоре привезет сюда жену: заказ на росписи обещал ему, человеку непритязательному, изрядные деньги, что позволяло ему стать достойным женихом в глазах родителей избранницы.

А то, что Лиза Шарэ — его судьба, он понял сразу.

Жизнь на двоих …

Француженка по отцу, Огюсту (Августу) Шарэ, и русская по матери, Марии Свистуновой, Елизавета Шарэ с детства воспитывалась на французский манер.

Впервые Суриков увидел двух сестер Шарэ в костеле в Санкт-Петербурге — он приехал в тогдашнюю столицу, продав свою первую крупную картину, и зашел послушать орган, звуки которого казались ему божественными. Любовь пришла мгновенно, с одного взгляда. Младшую сестру Шарэ он не мог забыть… Работу над эскизами росписи московского храма он начал еще в Петербурге, а затем, завершив работу в Москве и получив, наконец, деньги, рискнул сделать ей предложение.

Она согласилась. После свадьбы они переехали в Москву.

Любил ли он ее? Да мало сказать об этом так…

Он боготворил жену. Она была для него светом, музой, бесценным даром.

Все говорили о Лизе как о неземном, совершенно ангельском существе. Лиза тоже растворилась в муже.

Она не любила светских вечеров, ей хватало семейного счастья и уюта, который она умело создавала, хоть это было и непросто: трудно представить, но у Сурикова много лет не было мастерской, и свои колоссальные полотна он писал дома.

Они были счастливы. Лишь одно тревожило Сурикова — Лиза с детства страдала пороком сердца и была очень слаба.

Злой старик

Работая над картиной «Меншиков в Березове», которую он считал одной из главных своих работ, Суриков мучительно искал образ для старшей дочери развенчанного князя. Лиза (дома все звали ее Лилей) в этот момент переживала один из тяжелейших приступов ревматизма. Ее хрупкость, беспомощность, стеклянная прозрачность лица убивали Сурикова, но навсегда вошли в историю живописи — это она, Лиза Шарэ, сидит на картине у ног поверженного отца-титана.

К слову сказать, впадая в раж, Суриков будто забывал о состоянии жены, и она безропотно позировала ему по многу часов.

Картина принесла Сурикову успех и славу. Получив деньги, он увез свою Лилю за границу, где она ощутимо окрепла. Ему показалось, что у любимой Лизы теперь достаточно сил, чтобы посмотреть Сибирь. Лиза согласилась. Но эта поездка погубила ее.

Смена климата, перепады погоды, холод, отсутствие условий, бесконечная тряска… Она вернулась в Москву предельно изможденной и начала тихо угасать… За ее выздоровление он отдал бы все. Както, вернувшись домой, Суриков застал ее в слезах. Он кинулся ей в ноги: что случилось?! Лиза никогда не позволяла себе жаловаться, но тут взмолилась: «Я прошу, сделай, чтобы он больше не приходил! Он смотрит так колко, что мне страшно!» Оказалось, в отсутствие Сурикова в гости к Лиле часто наведывался Лев Толстой.

И ее, умирающую, он рассматривал и расспрашивал об ощущениях, чтобы его шедевр — «Смерть Ивана Ильича» — был предельно точен в деталях.

Суриков вспомнил, что и сам не безгрешен: как-то один из натурщиков потерял сознание, но Василий Иванович сначала набросал этюд, копируя черты лица человека в глубоком забытьи, а потом уже оказал ему помощь. Взбешенный и на себя, и на Толстого художник едва дождался следующего дня, и, когда Лев Николаевич появился на пороге, спустил его с лестницы со словами: «Уходи, злой старик!» Лизу, увы, это не спасло. Она скончалась, подарив ему десять лет счастья и двух дочек. Ольга в свое время выйдет замуж за художника Петра Кончаловского, родит дочь Наталью Кончаловскую, которая, в свой черед, станет женой поэта Сергея Михалкова. Других представителей династии мы все, думается, прекрасно помним.

Была ли верность лебединой

За годы жизни в Москве Василий Суриков сменит немало адресов — поживет на Долгоруковской, на Плющихе и на углу Тверской и Леонтьевского переулка, а потом «осядет» в доме на Большой Садовой. Он больше не женится. От депрессии, едва не убившей его после смерти Лизы, его спасут вера, общение с Михаилом Нестеровым, тоже потерявшим жену, дружба с Ильей Репиным и… поездка в Сибирь. Литературовед Сергей Дурылин, друживший с Нестеровым, спустя годы опубликует записанный с его слов рассказ, из которого следует, что Суриков и правда сначала сходил с ума от горя, но через год все изменилось. «Придешь, бывало, к нему. Сидит за столом, стол ломится под пирогами — пирог пирога пышнее и сочнее, и выпить есть что. С пирогами и яствами молодка — будто кормилица, грудастая, пышная.

«Молодки» менялись у него: долго не бываешь, — приедешь, другая, еще пышней, еще цветистей…» Так это было или нет, теперь не узнать. Но ни одна женщина всерьез не заняла в сердце Сурикова места его Лизы-Лили. Близкие говорили, что смерть жены он так до конца и не перенес.