Посиделки на музыкальной кухне

В среду, 3 июля, в Мемориальном музее Александра Николаевича Скрябина открылась выставка «Русские пропилеи», посвященная столетию публикации программной статьи композитора в одноименном философском альманахе.

Обычно лето для Музея Скрябина — период относительного затишья: идет подготовка к творческим программам, которые начнутся осенью. Для посетителей работают лишь постоянная экспозиция и временные выставки. Но интерес к мемориальной квартире композитора остается настолько высоким, что его приходится даже сдерживать. О том, почему популярность музея за последние пять лет выросла в полтора раза, «МЦ» рассказал его директор Александр Лазарев.

— Весной ваш сотрудник Антон Жеребнов был признан лучшим музейным работником Москвы. Насколько я помню, ваш музей не первый раз занимает призовые места в этом конкурсе...

— …четвертый год подряд. Только в 2017 году наши сотрудники заняли третье место, а во все остальные годы становились лидерами. Причем все это — молодые ребята, им нет и 30 лет.

— Как вам удалось собрать такую команду?

— Когда я со своими коллегами пришел в музей в 2010 году, то понял: для того чтобы вернуть сюда молодого посетителя, надо провести ребрендинг. Мы обратились в студенческие советы Московской консерватории, Гнесинской академии и Театрального института имени Щукина, они порекомендовали нам интересных ребят. Сначала те пробовали себя в качестве волонтеров, потом устроились на работу. Все победители конкурса «Лучший музейный работник-экскурсовод города Москвы» — из этого молодежного набора. Кстати, Денис Хоров, который занял первое место в 2016 году, окончил тот же факультет композиции Московской консерватории, что и Скрябин, и сидел за партой, которую занимал Александр Николаевич.

— Пять лет назад ваш музей увеличился на тысячу квадратных метров — в выделенном музею дополнительном здании вы создали медиацентр «Дом Скрябина» с музыкальным залом-трансформером и интерактивным классом. Главной приманкой для посетителей служит все-таки он?

— Вы правы, но иногда получается наоборот: на осмотр постоянной экспозиции приходит столько людей, что приходится отвлекать их, запуская сначала в новое здание. В мемориальных помещениях должно находиться одновременно не более 15 человек: нужно восстанавливать определенный температурно-влажностный режим, старинные предметы должны «отдыхать». А концентрация этих предметов у нас выше, чем в любом другом московском доме-музее. Мы единственный в Москве (и один из немногих в мире) дом-музей, которому удалось сохранить в неприкосновенности обстановку квартиры великого человека. Во многом это заслуга вдовы композитора Татьяны Шлецер: сразу после революции она получила от народного комиссара просвещения Анатолия Луначарского «мандат о неуплотнении». Если бы в эту квартиру подселили других жильцов, многие предметы из мемориальной обстановки могли бы не сохраниться.

— То есть в постоянной экспозиции никогда не будет «новодела»?

Сложный вопрос. В 1919 году детская Юлиана (сына Скрябина. — «МЦ») пострадала от пожара. В последующие годы из-за частичной перепланировки квартиры не сохранилась кухня. За рубежом я наблюдал, что публика в домах-музеях осматривает бытовые, так сказать, помещения с не меньшим интересом, чем кабинеты и гостиные. И у меня и моих коллег возникла мысль — попробовать восстановить кухню. Сейчас идут творческие споры, допустим ли такой новодел в мемориальном музее. Надеюсь, ближе к 150-летию Скрябина, которое будет отмечаться 6 января 2022 года, ученые найдут компромисс, и мы примем правильное решение.

СПРАВКА

В доме № 11 по Николопесковскому переулку Александр Скрябин с семьей жил в 1912–1915 годах. В 1918 году квартира была превращена в музей композитора.