С маленьким узелком просто шагнула в ночь

80 лет назад, 27 января 1944 года, для ленинградцев завершилось смертельное испытание блокадой. Для жительницы Таганского района Тамары Николаевны Анжиной (на фото справа ей 17 лет) День полного освобождения родного города от немецкой блокады — скорее не праздник, а повод вспомнить обо всех усопших родственниках.

Половина многодетной семьи бабушки по матери (с родственниками отца не было никакой связи) не дожили до победы, всего семь человек. Все материальное, что связывало ее с Ленинградом, осталось погребено под развалинами дома на улице Войтика, недалеко от Адмиралтейства.

Лицо врага

Мама нашей героини, Мария Кузьминична Петрова, работала на кораблестроительном заводе нагревальщицей, ставила заклепки для корабельной обшивки. Их большая петербуржская квартира смотрела окнами на стапели. Тамара Николаевна помнит, как перед самым началом войны она, третьеклассница, вместе с одноклассниками маршировала на школьной переменке под песню «Если завтра война». Войну ожидали. И все же ее начало стало настоящим потрясением для маленькой девочки. 22 июня Тамара вместе с родней провожала на службу в срочную армию своего двоюродного брата. Это было под Лугой.

— Помню большую толпу людей, многие плакали, некоторые просто молча обнимались. От них мы и узнали о наступившей беде — на даче, где мы отдыхали, не было радио, — вспоминает Тамара Николаевна.

Некоторое представление о военных тяготах она уже имела.

— Во время Финской войны в 1939 году мама приводила меня в магазинную очередь нашего Октябрьского района. Представьте, пять утра, а я маленькая, в тулупе до пола, в своих и маминых валенках, надетых сверху на мои, выстаиваю по четыре часа до открытия, чтобы купить еду, — рассказывает ветеран.

Теперь этой маленькой девочке предстояло столкнуться с врагом лицом к лицу. Ее дядя, председатель колхоза, по приказу сверху погнал на убой стадо скота, из-под Луги в Ленинград. А с собой подальше от наступающих немцев он, конечно, прихватил и своих самых юных родственников: маленькую Тамару и ее тетю с младенцем. Они добирались на обычной телеге по бескрайним открытым полям, гораздо реже приходилось ехать лесными дорогами.

— Как ни пытаюсь, не могу забыть пикировавшие на нас немецкие самолеты и эти гадкие рожи вижу по настоящее время, в очках, смеющиеся. Самым увлекательным для них был расстрел свиней. В теплой вязкой грязи хрюшки задерживались надолго, а пулеметные очереди настигали их и превращали грязь в кровавое месиво, — со слезами на глазах вспоминает ветеран-блокадница.

А мы думали, это наш

Как вспоминает Тамара Николаевна, Ленинград перешел на жесткий режим экономии уже в сентябре. Хлеба, конечно, не хватало. Поэтому в пищу шел и клей, сваренный на костях, и кожаные ремни. До ноября на Марсовом поле можно было раздобыть (о счастье!) заледеневшие капустные кочанчики. Расторопные ленинградцы успели в первые военные дни разбить здесь свои огороды. Остатки неубранного урожая, наверное, спасли немало человеческих жизней.

— Правда, с первым снегом всех сборщиков урожая стали гонять патрульные, из-за демаскировки. Ярко-черные пятна на белоснежном поле привлекали внимание вражеских бомбардировщиков, — с грустью сообщает Тамара Николаевна.

Бомбили Северную столицу много и часто. Но все жильцы ее квартиры, расположенной на четвертом этаже, никогда дальше подъезда не убегали. Им казалось, что под защитой толстых вечных стен, еще дореволюционной постройки, никакая война их не достанет.

— Но мы прятались ближе к подвалу, около черного входа в рекреации между дверями нам было совершенно не страшно, — даже улыбается той наивности Тамара Николаевна.

И вот немецкая бомба накрыла и их дом. В ночь на 5 декабря страшный удар сотряс стены, потолок, осыпались стекла в окнах и штукатурка.

— Когда самолет еще подлетал, я, помню, услышала гул и сказала маме с надеждой: «А вроде бы это наш»... После грохота сразу же закричали соседи, что на лестницу выходить нельзя, потому что от нее остались одни перила, — Тамара Николаевна замолкает от очередного нахлынувшего воспоминания.

Постепенно оживают картины прошлого: как эвакуироваться с четвертого этажа пришлось, скользя по трясущимся лестничным перилам, как парализованную бабушку, проснувшуюся на диване, повисшем над образовавшемся провалом в стене, спускали пожарные, привязав к доске, как сквозь дым и огонь слышались крики о помощи тех, кого завалило кирпичами...

— Из всего дома сохранились только наш четвертый и частично пятый этажи. И эти-то выдержали лишь потому, что стоящее вплотную к нам другое трехэтажное здание приняло основной удар на себя, — объясняет блокадница.

Осталась одна

Другое жилье, Тамара Николаевна хорошо помнит, подобралось для выживших уже на следующий день. И карточки полагающиеся всем потерпевшим, восстановили сразу, административные службы работали быстро, слаженно. Марию Кузьминичну с 11-летней Тамарочкой поселили в полуподвальной комнате на углу проспекта Маклина и набережной Фонтанки.

— Родственники собрали нам какую-то одежду, одеяла, посуду. Мама продолжала ходить на завод, а я топила «буржуйку», набирала воду из замерзшей Фонтанки, — вздыхает от грустных воспоминаний Тамара Николаевна.

В той «новой квартире» им повезло обнаружить кем-то забытую пачку сухой горчицы.

— Мама изловчилась печь из нее, размоченной, оладьи. Тогда я наелась этой специей на всю оставшуюся жизнь, — морщится блокадница.

От постоянного недоедания девочка в начале января заболела.

— Помню, мне до боли в желудке хотелось съесть хоть самую маленькую, но котлету. Как маме удалось выполнить мое желание, не представляю даже. Но этот слипшийся кусочек фарша и чего-то еще был самым вкусным в моей жизни. Он спас мне жизнь, — вытирает набежавшие слезы Тамара Николаевна.

А вот Марию Кузьминичну спасти не удалось. От непосильной работы, холода и голода она слегла. Опухшие от водянки ноги не давали ей подняться. Маленькой Тамаре пришлось все хлопоты по дому взять на себя. Вот и за лекарствами для мамы она не боялась ходить пешком в ближайший ленинградский пригород, где в больнице хирургом работала их соседка. Марии Кузьминичны не стало в середине апреля, как раз в тот день, когда Тамара в очередной раз сообщила заводской администрации о том, что обе они по-прежнему живы.

— К этому времени хлебные нормы уже заметно выросли, по карточкам рабочим выдавали даже сухие овощи и табак. Именно из-за маминых карточек на две недели меня приютила у себя дальняя родственница, но как только продукты и табак закончились, выставила меня за дверь. С маленьким узелком я просто шагнула в ночь. Я знала, что я сильная, что справлюсь, — задумывается Тамара Николаевна.

Потом были детский дом и долгая дорога в эвакуацию, радостная встреча с семьей одной из маминых сестер, в которую Тамара вошла как родная. Приемный отец Николай Калашников даже возил ее вместе с собой в 1947 году в Берлин как представитель Министерства речного флота СССР по вопросам репарации. Тамаре действительно удалось победить все невзгоды. Сегодня она счастлива со своей дочерью, тремя внуками и четырьмя правнуками.

КСТАТИ

Блокада Ленинграда началась 8 сентября 1941 года. 18 января 1943 года блокада была прорвана, а 27 января 1944 года — снята окончательно. Она продолжалась 872 дня. Приказом Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина от 1 мая 1945 года № 20 Ленинград вместе со Сталинградом, Севастополем и Одессой назван городом-героем. Позже Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 мая 1965 года город был награжден медалью «Золотая Звезда». 27 января, день, когда Ленинград был полностью освобожден от блокады в 1944 году, является днем воинской славы России.

СПРАВКА

Блокада Ленинграда была полностью снята в ходе наступательной операции «Январский гром». В ее ходе войска Ленинградского и Волховского фронтов уничтожили петергофско-стрельнинскую группировку фашистов и отбросили противника на 60–100 километров от Ленинграда. Несмотря на то что советские войска только к 29 января полностью восстановили контроль над Октябрьской железной дорогой, 27 января по радио зачитали приказ Военного совета Ленинградского фронта о полном освобождении города от блокады.