«Сад с павлинами» на Варгунихиной горе

Бывший доходный дом наследников Е. Е. Орлова отмечает 110 лет со дня рождения.

Мимо этого дома, что стоит напротив МИДа и Смоленского гастронома, обычно просто проходят.

Но если на минуту замедлиться и поднять голову, вам откроется диво дивное: строение украшено гроздьями винограда, между которыми гуляют красавцы-павлины. Такой дом в Москве — один, да и есть ли аналоги гдето еще — неизвестно. Скромно стоящее здание, а на самом деле жемчужина Смоленской площади — своего рода гимн единству семьи.

Начнем с того, что его архитектор Владимир Шервуд — представитель знаменитой семьи: Шервуд-старший строил Исторический музей, старший брат Владимира, Сергей, тоже стал архитектором, а младший, Леонид, — скульптором. Под руководством Владимира Шервуда в Москве в 1900–1910 годах были построены многие модные в ту пору доходные дома, а в 1914 году он разработал и создал целый комплекс деловых зданий на Старой площади — тех, в которых в советские времена был расположен корпус ЦК КПСС, а ныне находится администрация президента России. Шервуд умел причудливо сочетать элегантный модерн и жесткий конструктивизм. После революции, кстати, архитектор продолжал работать в Москве, похоронен на Даниловском кладбище.

Фабрика-приданое

Дом на Смоленке был заказан Шервуду семьей Орловых и предназначался для трех братьев, наследников Егора Орлова — купца и предпринимателя, всего в жизни добившегося своим трудом. История становления семьи любопытна.

Началось все с того, что в 1850 году под Рязанью, в селе Мурмино, была выстроена суконная фабрика. Ее владелец, обрусевший немец Карл Яниш, держал ее как приданое для дочери Каролины. Девушка была пылко влюблена в Адама Мицкевича, но родители выбор дочери не поддержали — больно неблагонадежен был поэт. Для Каролины это был удар — она очень любила Адама. Но мужа ей подыскали «из своих, местных» — Николая Павлова. Увы, он оказался игроком и быстро спустил состояние жены. Каролина, в ту пору уже известная московская поэтесса, разорвала с ним отношения, а старик Яниш обозлился на зятя и хитроумно подставил его; Павлов загремел за долги и хранение запрещенной литературы в долговую тюрьму под названием «Яма», а затем отправился по этапу в Пермь.

Хозяйство пришло в упадок , имя Каролины трепали в свете — в России принято сопереживать униженным и оскорбленным, а таким в этой ситуации был, конечно, игрок Павлов.

Но в 1861 году крепостное право отменили, и через какое-то время фабрику выкупили бывшие крепостные — братья Василий и Антип Никулины. Дело начало возрождаться, а в 1879 году предприятие перекупили у Никулиных начавшие «подниматься» Орловы. Работяга-отец был примером для подрастающих сыновей и учил их, судя по всему, держаться вместе и помогать друг другу. Уже после смерти отца они свято соблюдали этот принцип, и в 1891 году в Москве было учреждено «Торгово-промышленное товарищество Егора Орлова сыновей», торговавшее в Охотном Ряду кожевенными товарами. Капитал товарищества был неслабым: 900 тысяч рублей, в правление вошли все три сына покойного к тому времени Егора Орлова — Ефим, Николай и Иван. Все было поделено поровну — на три части, каждому досталось по триста паев в 3000 рублей каждый.

Только вместе

Ефиму в год вступления в купечество (1888) было 43 года, Ивану — 39 лет, а Николаю только 24. Ничего выше и важнее семьи для них не существовало; они вместе продолжали начатое дело. Скопив изрядный капитал, также вскладчину построили доходный дом на Варгунихинской горе, то есть ныне на Смоленке. Сегодня он «зажат» 2-м Смоленским переулком, Смоленской улицей и площадью.

Братья Иван и Николай жили в Подсосенском переулке, старший Ефим — неподалеку от них. Занимаемая ими городская усадьба после революции видела многое — тут было и реальное училище, и мастерские, и коммуналки… Придя к миллениуму в полное запустение, усадьба, однако, недавно ожила, попав под реставрацию по программе «рубль за метр»: пару лет назад ее отреставрировали.

...Орловы не скупились — украшения для дома были заказаны в дорогой фирме «Георг Поль». Сейчас от прежней роскоши остались только виноград и павлины, раньше и на балконах были лепные панно, и на выступах аттиков стояли скульптуры. Для Шервуда дом явно был площадкой для экспериментов. Он смог соединить тяжеловесную форму здания с импрессионистским декором и получил результат, любоваться которым можно до сих пор.

... Вряд ли судьба вчерашних купцов сложилась в советской России удачно. А их дом на Смоленке стоит... Он — памятник той эпохе, которая изломала множество жизней, но продолжается в нашем времени долгим эхо.