Семейный бридж мадам Дерожинской

Роскошный особняк в Остожье выстроила Александра Ивановна Дерожинская, богатая наследница текстильного магната Бутикова, для своего второго мужа и первой любви, поручика Дерожинского.

Брак, который впоследствии все же распался, как теперь принято говорить, из-за несовместимости характеров, подарил Москве изысканный памятник архитектуры модерна .

Аллегория нелюбви

История дома № 13 в Кропоткинском переулке (тогда — Штатском) начинается в 1901 году, когда Александра Ивановна Дерожинская выкупила земельный участок для возведения дома для себя и своего второго супруга. Для строительства был приглашен модный архитектор Федор Шехтель, с которым Александра Ивановна, вероятно, познакомилась благодаря своему первому мужу, представителю известной купеческой фамилии Рябушинских Павлу Павловичу.

Шехтель взялся за дело с присущими ему энергией и изобретательностью гения-декоратора, разработав проект не только здания, но и элегантных интерьеров. Все — от торшеров и гардин до мебели и камина — было придумано архитектором.

Дом получился роскошным — с небольшими круглыми башнями на кровле, гигантским арочным окном и цветочной лепниной. Особняк был оборудован по последнему слову инженерии — паровым отоплением, вытяжной вентиляцией, канализацией и водопроводом, электричеством. Интересно, что Шехтель вписал в потолочный рисунок небольшие электрические лампочки, столь популярные в современном ремонте.

Своенравная хозяйка к оформлению любовного гнездышка относилась ревностно. Так, например, она не приняла эскизы панно художника В. Борисова-Мусатова. И, возможно, только благодаря Шехтелю согласилась на панно Михаила Врубеля. Камин в гостиной, устроенный для хозяйки дома Шехтелем, считался в свое время самым большим в Москве. Интересен сюжет нанесенной на него лепнины — слева изображен мужчина, справа — повернутая спиной женщина. Гости роскошного дома усматривали в этом интерпретацию непростой личной истории Александры Ивановны.

Но в 1903 году в доме царила радость. В честь новоселья чета Дерожинских угощала гостей супом-претаньер, а также царским студнем, дичью и мороженым.

Обед на четверых

Владелица особняка слыла женщиной смелой, жившей без оглядки на общественное мнение (возможно, еще и потому, что ее материальное положение как владелицы одной из крупнейших мануфактур России «И. Бутиковъ Товарищество Мануфактуръ» это позволяло).

Так, Александра Ивановна не побоялась расстаться с первым мужем в 1901 году, когда официально разводы еще были запрещены (это стало возможным в 1904 году).

В 1910 году ее брак с Владимиром Дерожинским также потерпел крах. Однако Александра Ивановна пробыла в одиночестве недолго, составив прекрасную партию Ивану Ивановичу Зимину, одному из директоров «Товарищества Зуевской мануфактуры И. Н. Зимина». Снова не побоявшись пересудов в обществе.

Общество с интересом наблюдало, «как мадам Зимина, московская миллионерша, каждое воскресенье обедала и играла в бридж со своими тремя мужьями — двумя бывшими и одним настоящим. Это показывало толерантность и понимание, которые в то время были за пределами восприятия западной цивилизации. Английские жены, однако, с ханжеским ужасом разводили руками», вспоминал консул Великобритании в Москве Брюс Локхарт.

Две версии

Новообретенное счастье длилось в доме до 1917 года. В 1918-м особняк был национализирован. По одной версии, семье Зиминых удалось иммигрировать в Италию. По второй, которая основывается прежде всего на воспоминаниях брата Ивана Зимина, Сергея, Александра Ивановна осталась на родине и умерла от голода и болезней в середине 20-х годов.

Но и спустя сотню лет женщину, осмелившуюся любить жизнь и идти против правил, помнят. А изысканный особняк в Кропоткинском переулке стал памятником не только архитектуры, но и любви. Любви к жизни.

КОММЕНТАРИЙ

ФИЛИПП СМИРНОВ, историк Москвы, экскурсовод:

- Александра Дерожинская могла себе позволить привлечь к работе над своим особняком Федора Шехтеля. Он создал в 1901–1904 годах шедевр московского модерна. После революции особняк был передан под нужды наркомата просвещения, а затем — для дипломатических нужд. Это обеспечило высокую сохранность богато отделанных интерьеров.