Шаг без кислорода — и снова одышка  

Обычно врачи, вспоминая первые недели неприятного знакомства с COVID-19, говорят: было непонятно, сложно и страшно. Что делать, как не ошибиться? Заведующий реанимационной службой резервного госпиталя городской клинической больницы № 24 на ВДНХ Максим Александров — один из немногих, кто умудрился основательно подготовиться к борьбе с новой инфекцией.  

Во-первых, он очень серьезно подошел к изучению теории. Этой весной медикам почти не на что было опереться в лечении COVID-19, и каждый шаг делался чуть ли не наощупь —ни у нас, ни на Западе еще не было достаточных противоковидных наработок.

А в октябре, когда Максим Александров пополнил медицинские противовирусные отряды, клинический опыт поднабрался до-ольно солидный. Врач, работая заведующим анестезиологической службой перинатального центра, параллельно изучал научные статьи про лечение ковида, смотрел трансляции темати- ческих видеоконференций.

— Хорошо, что я так тщательно готовился, — замечает врач. — Потому что довольно много изменилось к сегодняшнему моменту в наших представлениях о течении и лечении коронавируса. Например, вначале мы говорили о применении гормонов только при самом тяжелом прогнозе, а сейчас поняли, что это препараты первой линии, их нужно применять сразу, не в реанимации, а чтобы человек туда не попадал.

А во-вторых, доктор Александров, перед тем как начать работать в резервном госпитале, в числе первых добровольцев сделал себе прививку от COVID-19.  — Попросил, чтобы меня включили в программу третьей фазы клинических испытаний вакцины «Спутник-V», — объясняет медик.

— Привился, все отлично, никаких побочек, никаких симптомов. Скоро пойду сдавать кровь на антитела.

Есть, кстати, и в-третьих. Но оно больше относится, так сказать, к текущей проработке вопросов. Бабушка Максима Александрова — тоже медик, и не рядовой, а профессор, и даже врач-инфекционист, который знает все про инфекции. И у нее с внуком — постоянные консилиумы: что за пациенты, какой у них анамнез, как реагируют на то или иное лекарство — после таких профессиональных «допросов» она обязательно что- нибудь посоветует внуку.

— Всегда прислушиваюсь к ее мнению, — уверяет Максим Александров.

Видимо, профессиональное любопытство у заведующего реанимационной службой резервного госпиталя на ВДНХ — это генетическое: мало того, что бабушка — заслуженный медик, так еще и дедушка — доктор медицинских наук и бывший главный колопроктолог Москвы. Положение, как говорится, обязывает.

Сейчас у врачей время нелегкое, бывает, что и отдохнуть как следует некогда, и каждый лишний свободный час — на вес золота. Практически каждый вечер Максим приезжает в свое отделение, где лежат тяжелые пациенты, чтобы еще раз проверить, все ли в порядке.

— Обхожу пациентов, контролирую динамику течения инфекции, результаты анализов, корректирую лечение, — объясняет Максим Александров. — Все должно функционировать как положено.

Кроме того, врачу очень интересно изучать течение болезни. — Потому что такого я не видел никогда, хотя работаю врачом почти 20 лет, — поясняет он. — Инфекция совсем непростая. Честно скажу, никогда не видел такого количества пациентов, которые требуют искусственной вентиляции легких. И удивительно, что именно легкие страдают, а по остальным органам, если они здоровы, вирус практически не бьет. Обычно бывает наоборот: легкие — самый благодарный орган, а при COVID-19 все с ног на голову.

По словам врача, очень много пациентов, которые, пока лежат и получают даже небольшой объем кислорода, чувствуют себя прекрасно.

— А стоит им встать и сделать несколько шагов, отключившись от аппарата, сразу одышка, головокружение, слабость.  Полная кислородная зависимость, — добавил врач. — Наши пациенты проявляют удивительную стойкость. Лежать круглыми сутками на животе, в маске, спать так неделями — восхищаюсь их выдержкой.

СПРАВКА  

Почти три тысячи врачей приняли участие в акции «Добрые бейджи», которая стартовала в апреле этого года. Волонтеры делают фото врачей, которые работают в «красных зонах» больниц, чтобы изготовить персональные бейджи. Так пациенты могут увидеть скрытые за защитными костюмами лица и узнать имена тех, кто помогает им бороться с коронавирусом. В акции принимают участие 20 больниц, медработникам передан 2951 бейдж.

Чтобы пациентам было проще ориентироваться, бейджи отличаются по цвету.

КСТАТИ  

Почти 12 миллионов тестов на COVID-19 проведено методом ПЦР в Москве. Тестирование выполняет 60 лабораторий, в том числе государственные и коммерческие.

ЛЕЧЕНИЕ

Обоняние после перенесенной инфекции долго не возвращается.

Многие из переболевших коронавирусом, независимо от течения и степени тяжести, жалуются на изменения, которые происходят в организме уже после болезни.

Среди главных неприятностей многие пациенты называют одышку и изменения во вкусовых ощущениях и обонянии.

Не так давно москвичка Елена Филатова (на фото) переболела коронавирусом.

Среди первых симптомов — как раз те самые заложенность носа, кашель, температура, которая могла подняться до 38,5 градуса. Чуть позже к такому неприятному «букету» добавилась тяжесть в груди. Через несколько дней начали исчезать из привычной жизни вкусы и запахи. Несколько тестов подтвердили догадки — в семью пришел коронавирус. Лечение проводили дома, врачи отметили, что течение болезни не угрожает жизни.

Полная потеря обоняния случилась уже после того, как, согласно медицинской карте, женщина вылечилась от коронавирусной инфекции.

— Ем раз в день насильно, потом час мучаюсь — чищу зубы по сто раз, все равно все кажется горьким и очень вонючим. Это ад, — призналась она. — Не знаю, что делать, ковидом переболели много знакомых, но ни у кого такого нет. Думаю, я схожу с ума, теперь депрессия. Надо есть, очень хочу, но не могу. Реву почти каждый раз от этого. Пью кучу витаминов, промываю нос, попробую еще ноотропы.

Однако такая профилактика пока не приносит долгожданного облегчения. Врачи поясняют в таких случаях, что у некоторых людей, переболевших коронавирусной инфекцией, обоняние восстанавливается не в полной мере, иногда запахи путаются или воспринимаются в извращенной форме. Искажение или неправильное восприятие запахов называется дизосмия. Специалисты расшифровывают: это когда, например, люди начинают испытывать отвращение к продуктам, которые когда-то воспринимали спокойно и даже любили. Подобное произошло как раз с Еленой Филатовой.

По статистике, нарушение обоняния происходит более чем у половины людей, перенесших коронавирусную инфекцию. Наиболее вероятной версией ученые и врачи считают неврологическую: поражаются либо рецепторы в носу, которые воспринимают запахи, либо зоны в центральной нервной системе, которые отвечают за расшифровку сигналов от рецепторов.