Соль на выдумки хитра. Военный завод подарил городу лечебный курорт

75 лет назад, весной 1942 года, на Таганке стали строить необычный завод. На нем добывали из подземных вод дефицитную в то время соль. Историю предприятия пришлось по крупинкам выпаривать из моря научных статей.

Несколько лет назад я прочла книгу «Москва военная», изданную Главным архивным управлением города. В главе про перестройку экономики после 1941 года взгляд зацепился за строчки: «Усилилось внимание к производству товаров... на собственной сырьевой базе… Энтузиасты промкооперации и местной промышленности организовали соляной завод в Таганском районе, на территории которого были обнаружены в почве соляные растворы...»

Ничего себе! А сейчас почему этот завод не действует?

В Главном архивном управлении для нас любезно нашли материалы о заводе, но их было немного. Выручил интернет, точнее, сервис поиска по оцифрованным книгам и журналам. Он выдает не полные тексты, а только три строчки, в которых встретилось ключевое слово. Искать документ надо уже в обычной библиотеке. И периодически повторять запрос, потому что в базу все время добавляются новые материалы. Чего только не пришлось перечитать: журналы «Разведка и охрана недр» и «Геология нефти и газа», монографию «Приготовление и очистка рассола» (это не для поваров, а для химиков)... И в каждом источнике – от силы несколько кристалликов информации.

Научная жажда

Сначала хотели найти питьевую воду. Ради этого в 1929 году в районе Малой Калитниковской улицы стали бурить скважину. Дошли до глубины 600 метров, а там белая, как молоко, соленогорькая жижа. Решили не останавливаться: узнать, как выглядит московская почва в разрезе и глубоко ли до основания геологической платформы, дальше которого бур не пройдет. К сентябрю 1940 года глубина достигла 1648 метров.

Рассол земли

Очевидно, инициатива использовать скважину для добычи соли исходила от исполкома Моссовета (ему же впоследствии стал подчиняться завод). Научное обоснование проекта разрабологии. Директором Московского соляного завода был назначен некто И. Д. Сухов, а главным инженером — В. Л. Кривошеева (инициалы расшифровать не удалось). Всего на предприятии работали 148 человек (данные на август 1943 года).

Весной 1942 года вокруг 40-метровой вышки закипела жизнь. Заскрежетали стальные канаты, завертелась лебедка, опуская в глубину «шваб» — поршень, выкачивающий подземный рассол. Жидкость сутки отстаивалась в баках, а оттуда бежала в «чрены» (варочные котлы). Первую продукцию, 15 тонн, завод выдал 7 августа 1942 года. И потом каждый день производил по 10–12 тонн.

В то время Москва в сутки «съедала» 25 тонн соли. Получается, завод перекрывал половину потребности столицы. От него были проложены рассолопроводы на мясокомбинат имени Микояна и другие соседние предприятия (они в публикациях не назывались).

Через год после пуска Моссовет оценил работу завода как «удовлетворительную». Производственную программу осилили менее чем наполовину. Это понятно – все новое сложно. Но странно, что и с планом реализации продукции справились всего на 62 процента. Казалось бы, при военном дефиците и спрос должен быть ажиотажный. Что же мешало?

Щепотка пользы

Отгадку можно найти в книге «История химических наук» (1963), в статье Павла Лукьянова, профессора Московского химико-технологического института. В 1942 году Лукьянова пригласили на завод на консультацию. Его глазам предстала убогая картина. На настоящих заводах работали вакуум-аппараты, а тут рассол выпаривали в стальном противне с метровыми бортами. Дно покрывал белый гипсовый осадок, такой твердый, что не поддавался зубилу. Из-за него рассол медленно прогревался, тратились лишние дрова. Соль получалась красноватой из-за окислов железа, которые попадали в продукцию с противня. Как писал Лукьянов, установка «напоминала примитивные солеварни, которые сооружались в России еще в XIV–XVII веках».

В московском рассоле оказалось слишком много кальция и магния. Химик Абрам Фурман писал, что на очистку одной тонны «расходовалось 165 килограммов кальцинированной соды и 90 кг щелочи, а на донасыщение рассола – 280 кг привозной поваренной соли». Это сводило выгоду от местного сырья к минимуму. Так что энтузиазм энтузиазмом, но у нас тут не Соликамск...

Применять наружно

Видимо, продукцию завода лучше всего было использовать в качестве реагентов: 11 июня 1943 года Моссовет потребовал до декабря сдать Управлению трамвая «300 тонн соляных отходов, соли технической и соли пищевой» «для подготовки к зимним условиям». Последнее упоминание о заводе в архивных документах относится к 16 февраля 1945 года.

А скважина продолжила службу горожанам. Оказалось, рассол лечит радикулит и заболевания суставов. На ее базе построили Центральную бальнеологическую лечебницу Мосгорздравотдела (открылась в 1957 году). Сейчас это филиал № 1 «Специализированная клиника восстановительного лечения» Московского научного центра медицинской реабилитации (улица Талалихина, 26а). Правда, работает поликлиника на рассоле из другой скважины, пробуренной в 1965 году (ту, первую, в 1988 году затампонировали). Безусловно, мы обязаны этим городским курортом и солеварам-энтузиастам военных лет, которые внесли вклад в разработку нужных технологий, пытаясь не «ждать милостей» от московской природы, а взять их.

СПРАВКА

С 11 декабря 1941 года соль в Москве продавали по карточкам, по 400 граммов в месяц на человека. Для сравнения: на большинство продуктов и товаров первой необходимости карточки в городе ввели еще 17 июля. Есть сведения, что в первый же год войны соль подорожала почти в 7 раз – с 7 до 48 копеек.

КСТАТИ

Сразу после объявления войны москвичи размели в магазинах всю соль. До введения карточек ее можно было купить только у спекулянтов втридорога. В Главном архивном управлении Москвы хранится дневник журналиста Николая Вержбицкого (1889–1973). 21 октября Вержбицкий записал, что в магазинах «ни соли, ни спичек». 22 ноября 1941 года – крик души: «Трудно было организовать продажу соли, керосина, табака, спичек по карточкам?!».