Совок неизбывен. Немного о человеческом факторе.

Человеческий фактор – всегда во главе угла. Много лет назад, когда на нашей почте стояли чернильницы, я обожала приходы туда: тут пахло по-особому, горячим сургучом и бумагой, а на столе лежали «перышки». Бабушка медленно заполняла бланки адресов, рассылая к праздникам посылки, а я самозабвенно рисовала на бумажках и выписывала буквы – они всегда чернилами получались красивыми, а ручкой шариковой или карандашом – уродцами.

Как-то бабушка заполнила бланки не так, ей велели переписать, и она опять выводила свои каллиграфические буковки, а когда закончила, тетка с бабеттой на голове сказала ей с блуждающей глумливой полуулыбкой на красных губах , что время истекло и посылки уже не отправляют. Она бы могла сказать это раньше, конечно, предупредить, но – не могла: только так, этой маленькой издевкой, она удовлетворяла свою потребность стать начальником на миг, проявить власть, силу. Только так от нее в прямую вассальную зависимость попадали те, кто корпел за столами, все эти «клиенты» - говоря языком современным, посетители, которых советская сфера услуг всегда почему-то не любила.

Бабушке ходить было непросто, но она кивнула молча, да еще и извинилась за что-то. И мы с ворохом посылок пришли на следующий день. Только оказалось, что на почте либо учет, либо еще что-то, уже не помню, и та же тетка с губами выговаривала ей – мол да, не работаем, а вы бы глаза разули вчера и увидели – висело объявление.

Я все хотела спросить, почему она не сказала, что отдел этот не будет работать, но не знала, как спросить – была маленькой. И от бессилия заревела. Это было глупо ужасно, бабушка тоже рассердилась, опять за что-то извинилась и сказала, что придем еще раз. Как будто мы были попрошайки, а тетка с губами – барыня.

Не знаю, почему у нас сложилось так. Почему нужно так не любить тех, кого ты обязан обслужить в силу своей профессии, положения, сложившихся обстоятельств. Только у нас медсестра в ведомственной поликлинике может позволить себе откомментировать приход клиента за час до окончания приема врача фразой: «Еще бы попозже пришли!» и считать себя правой, а кассир – отчитать за отсутствие мелких денег или еще какую-то «провинность».

Никогда не ругаюсь с продавцами. Мне их жаль – у них профессионально болят ноги, да и клиенты за день встречаются разные. Не ответила и медсестре, отчитавшей меня за поздний приход, ради которого пришлось отпрашиваться с работы, ибо мы заканчиваем минимум на два часа позже ее. Но недавно на той же почте, которую все равно люблю с детства, испытала приступ бешенства.

Тут все теперь по-другому, тот же – лишь потолок в историческом здании, украшенный узором и лепниной. Тут новые столы, электронные табло, длинный перечень услуг, банкоматы двух банков. Тут и электронная очередь. Все – для клиента! Надо отправить что-то – получаешь талон с индексом «Е».Оплатить коммуналку – «В». Еще что-то – А, П… У нас в алфавите много букв.

Вопрос-то был – в трех коммунальных бумажках. И талон «В 008» я получила в начале десятого утра. Вскоре за мной выстроилась такая же очередь «В-эшников». Но электронное приглашение к окну получали только счастливые обладатели талона с индексом «Е». И прошло двадцать минут, и тридцать, а наша очередь бессловесных «оталоненных» баранов все ждала и ждала своего часа.

Мы не прятались, робко, очень по-советски, «блюли тишину». Только потом, когда захлестнуло волной негодования – уже через час – мне через стойку лениво ответили, что «компьютер сломался, В не проходит.» Мол, подошли бы да спросили.

А советское – мешало спросить. Подкожный страх услышать – в очередь, сукины дети! Теперь – в электронную! Согласно номеркам, полученным при входе. Ведь получили же их? Зачем и что спрашивать?!

Нас нельзя было не заметить. Просто невозможно. Но на нас было… наплевать. Абсолютно. Мы, с другой стороны стойки, не вызывали ни интереса, ни сожаления в этом храме почтовых переводов и уведомлений о штрафах. И мерцали электронные табло. И приветливо поблескивали открытки. И автомат выдавал новые номера в электронную очередь. А в зале пахло старым – бумагой, сургучом и полным равнодушием маленьких начальников, почему-то очень не любящих своих клиентов.