Создатель великой «Метели»

16 декабря исполняется 100 лет со дня рождения композитора Георгия Свиридова

Большая Грузинская улица в Москве чем-то похожа на реку: она течет, будто не замечая городской суеты. Гуляя по ней, обратите внимание на дом № 36. Тут жил гений.

Стоит назвать имя Георгия Свиридова, и в памяти тотчас зазвучит мелодия из «Метели» — легкая, как утренняя изморозь, светлая, как льдистое зимнее утро, тревожная, как снежная круговерть... Нет человека, который не слышал бы этого вальса хоть раз и не восхищался им. С 1964 года мелодия входит в число самых любимых в нашей стране. Да только наследие Свиридова — в тысячи раз богаче. Увы, писать о композиторе почти всегда — неблагодарное занятие, ведь строки даже с любовью написанного текста не смогут передать красоты музыки. Тем более когда речь идет о таком композиторе, как Свиридов, значимость которого нам лишь предстоит оценить.

Музыка ищет слова

Он был во всем парадоксален. Его скромность иногда путали с гордостью. Его музыка по простоте и пронзительности не имела равных, но сам Свиридов славился непростым характером. Рано, в двадцать лет, обрел известность, создал огромное количество разножанровых произведений, но мучился от ощущения недовысказанности и вместо удовлетворения собственной состоятельностью вечно на- ходил поводы для страдания в устройстве общества. Чтобы понять, в чем уникальность и самобытность этого композитора, нужно… много читать. И не просто читать, а полюбить прочитанное. Раствориться в ситцево-простых и глубоких ручьях есенинской поэтики, проникнуться лирикой Блока и вязью Пастернака, не по-школьному оценить лермонтовскую легкость и прозрачность пушкинских строк. Все это удалось Свиридову, и потому он пока единственный композитор, который фантастически переплел литературу и музыку, создав уникальные музыкальные полотна на текстовой канве. Ни до, ни после него музыка так не дополняла стихов. Ни до, ни после она не позволяла так глубоко осознать прозу. Свиридов стал единственным пушкинистом в музыке и подарил миру новый уровень и музыкальной, и литературной культуры. О личной жизни композитора известно мало. Женат Георгий Васильевич был трижды, сначала на пианистке Валентине Токаревой, затем на Аглае Корниенко, от обоих браков имел сыновей. Но по-настоящему жизнь его изменилась с по- явлением третьей жены — Эльзы Квазер. Она «замкнула» на себе все домашние заботы, предоставив любимому мужу право творить. Окончив консерваторию в Ленинграде и там же обретя известность, Свиридов со временем покинет «колы- бель революции». У него был непростой характер и привычка докапываться до сути вопросов. Мог ли быть такой человек удобен? Конечно, нет. В конце 1960-х он поселился в Москве...

Эпоха ударов

Когда СССР начал распадаться, по композитору больно ударило осколками всего «безнадежно разбитого вдребезги». Даже написанный им когда-то «энергетический шлягер» «Время, вперед!», что с 1968 года сопровождал каждый выход главной информационной программы страны, удалили из эфира, сочтя, что и композитор, и его произведения ассоциируются с тоталитарностью. Как он переживал это, можно лишь догадаться. Ведь его истинной страстью, кроме музыки, была любовь к стране, в которой он «родился и сгодился». Увы, но «Время, вперед!» вернется «на место» только после смерти композитора. Объективно — Свиридов не мог пожаловаться на отсутствие внимания: он был завален наградами, стал депутатом... Но крушение эпохи он наблюдал с болью. И весь осадок от разочарований и потрясений отражен в его дневниках — фантастическом « слепке эпохи». Читая их, понимаешь, в чем «неудобность» Свиридова: он слишком искренне писал о том, что болело в его душе, хлестко расставлял акценты. Например, он болезненно переживал начавшееся «перелицовывание» культуры. Каково было читать всем, имеющим к ней отношение, такие строки: «Искусство нашего века несет большую ответственность за то, что настоятельно и талантливо проповедует бездуховность, гедонизм, нравственный комфорт, кастовую, интеллигентскую избранность, интеллектуальное наслажденчество: упоенно воспевает и поэтизирует всякого вида зло, служа ему и получая от этого удовлетворение ненасытному честолюбию, видя в нем обновление мира». А вот еще — замечено точно и прозорливо: «Русская культура неотделима от чувства совести. Совесть — вот что Россия привнесла в мировое сознание». Если ли слова актуальнее?

Болея временем

В середине 90-х годов композитор невероятно страдал от непонятных для него перемен, неумных решений. Горечью наполнены строки его дневников: «Я устал от беспочвенных воплей и сетований по поводу «нецивилизованности» России, нецивилизованности русских главным образом. Странно слышать, когда так говорят соотечественники Лобачевского, Менделеева, Гоголя, Лермонтова, Есенина... Правда, я говорю о культуре, а не о цивилизации, о «Слове о полку Игореве», а не о позолоченном унитазе»... Он болел за страну и страной. Но последний год жизни оказался слишком тяжелым: он похоронил брата и второго сына. Сердце не выдержало. Эльза Густавовна пережила мужа лишь на четыре месяца. ...Большая Грузинская течет от Пресни вверх, плавно вписываясь в мягкие повороты. Дом, в котором писал великую музыку Георгий Свиридов, смотрит, будто прищурившись. Построенный в 1937 году, он помнит многое. Помнит он и композитора, подарившего нам сплетение литературы и музыки, до сих пор так до конца и не познанного нами. Будем помнить и мы...