Спасатель по призванию

В раннем детстве Сергей Богданович мечтал стать пожарным. Однако когда пришла пора выбирать профессию, записался в Высшее Военно-морское училище радиоэлектроники имени Попова. Благо от Калининграда, где он жил, до Петродворца по морю было рукой подать. Поступал за компанию с одноклассником. Родители расстались, а сидеть на плечах у мамы, которая работала в школе, не хотелось. Как это часто бывает, одноклассника «зарубили» по зрению, а он медкомиссию прошел и вступительные экзамены сдал. И фактически продолжил династию: отец воевал с Японией на Тихоокеанском флоте, а после войны служил в радиотехнической службе Балтийского флота.

Потом была служба на кораблях Тихоокеанского флота, учеба в Военно-Морской академии, пятилетняя боевая служба в Индийском океане, научная работа в НИИ ВМФ, а после – успешное руководство научными коллективами в Радиотехническом управлении ВМФ и Морском научном комитете, в «Доме оптики ВНЦ «ГОИ имени Вавилова», ЦНИИ «Циклон», научная работа в МГТУ имени Баумана.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 февраля 1982 года награжден орденом «Красной Звезды». Имеет 13 медалей, в том числе «За безупречную службу». Правда, о своих заслугах он говорит скупо. В основном использует местоимение «мы».

Последние девять лет капитан первого ранга в отставке Сергей Александрович Богданович трудится оперативным дежурным Агентства гражданской защиты ЦАО  Москвы. Быстро реагировать на чрезвычайные ситуации и координировать ликвидацию их последствий – его работа. Безупречная, как и всегда.

В преддверии Дня спасателя Российской Федерации, который отмечается 27 декабря 2015 года, мы поговорили с Сергеем Богдановичем о его службе.

– Сергей Александрович, за что Вы получили орден Красной Звезды?

– За боевую службу, слежение за американскими авианосцами – за то, что мы никогда их не теряли. После окончания Академии, я попал в штаб Индийской оперативной эскадры, зона ответственности – Индийский океан. Я отвечал за радиотехническое вооружение – за освещение воздушной, надводной и подводной обстановки. То есть фактически, как и сейчас, был оперативным дежурным. Только на море было немного по-другому: там у меня было от 20 до 40 радиотехнических служб кораблей в разное время. Ну и почти за пять лет слежения за авианосцами все было нормально. Правда, пришлось и гореть, и тонуть… Видимо, руководство посчитало возможным наградить.

- Чувствую, здесь можно снимать приключенческий фильм.

- И не один! (Смеется). В зоне северной части Аравийского моря барражировали две авианосные многоцелевые группы. В каждой порядка 9-10 кораблей охранения, плюс подводные лодки, плюс авиация. На каждом авианосце – от 70 до 100 самолетов, из них до 30 ударных. Авианосцы могут, даже не выходя на материк, из северной части Аравийского моря поднять самолёты, запустить ракеты – и они в Москве. И следить нужно было оружием. То есть корабль непосредственного слежения, находясь недалеко от  ордера  американских кораблей, давал их координаты, штаб их принимал и передавал на подводные лодки. И уже они вводили координаты в приборы управления ракетной стрельбой и отслеживали местонахождение авианосцев. Если бы вдруг что-то началось, следовало их уничтожить. Американцы, безусловно, знали, что мы отслеживаем каждый их шаг. А они следили за нами. Хотя при заходах в порты иногда даже товарищеские встречи по футболу или баскетболу устраивали.

– Вернемся в день сегодняшний. Сколько звонков в сутки принимает оперативный дежурный?

– От 7 до 15, иногда больше. Моя задача – быстро вникнуть и принять меры по разрешению ситуации. Объяснить, рассказать, успокоить, если требуется. У нас есть поисково-спасательный отряд, плотно сотрудничаем с городским Центром управления в кризисных ситуациях (ЦУКС). Нередко приходится подключать коммунальные службы, управы районов. Часто звонят по запахам – в квартире, в подъезде, в подвале. Реагируем. Заставляем вентилировать, убирать краску из подвала – куда её прячут обычно «оранжевые» товарищи.

В центре Москвы много старых зданий, требующих ремонта. Во время сильных ветров часто с крыш срывает листы кровельного железа и они, болтаясь на одном гвозде, угрожают людям. В этих случаях подключаем через районные диспетчерские службы техников, верхолазов, а когда они долго не могут решить вопрос – спасателей, дополнительно из ближайшей пожарной части направив туда автолестницу. Здесь, как и в других случаях, важна скорость.

Часто в весенне-осенний период на проезжей части и на тротуарах возникают провалы и проседания асфальта. Помню такой эпизод. Звонок от девушки, которая припарковав свой БМВ к тротуару, поднялась к подруге попить кофе и поболтать, а когда вернулась к автомобилю, обнаружила, что БМВ стоит над ямой глубиной около 1,5 метров, еле держась четырьмя колесами за кромку асфальта. Хорошо, что увидела! Пришлось через ГИБДД вызывать спецтехнику для подъёма и переноса машины. Конечно, сотрудники ГБУ «Автомобильные дороги ЦАО» яму сразу засыпали и накатали новый асфальт. Такие провалы держишь на контроле до полного устранения.

Опять же, в весенне-осенний период у людей с неуравновешенной психикой бывают срывы, попытки суицида. Звонки от прохожих и быстрое оповещение спасателей, ГИБДД и нарядов скорой помощи  помогают спасти жизнь людей. Бывает и такое: два часа ночи, звонок, и загадочный женский голос в трубке сообщает, что «на крыше работает система противоракетной обороны». Спрашиваешь, как работает? «Уууууу…»

В последние годы участились случаи угроз взрывов. Вот тут уже не до лирики – срочное оповещение всех необходимых служб! В большинстве случаев это или забытые вещи, которые кинологическая служба определяет на отсутствие в них взрывчатых веществ, или звонки телефонных хулиганов. Но бывают и серьезные моменты, когда взрывотехники вывозят опасные грузы за город для уничтожения.

Был случай около двух лет назад. Угроза взрыва на Курском вокзале. Безхозная коробка. Люди из зала эвакуированы. Вызван кинолог с собакой. Собака присела. Значит, опасность есть. За дело берутся взрывотехники. Коробка вскрывается, а в ней доверху… шоколадные конфеты. Ну, устала бедная собака работать! Сладкого захотелось.

– Происшествия с участием животных, наверное, тоже случаются?

– Конечно. Как-то днем звонок. В Басманном районе на улице привязана рысь – большая, как овчарка. Все от неё шарахаются. Что делать? Звоню в УВД, чтобы подошли сотрудники, на всякий случай оцепили место, люди же разные бывают, и любознательные в том числе. Потом звоню в зоопарк, а директор в отпуске – где-то в Пскове. Достал его и там. Договорились, что приедет ветеринар, усыпит животное – чтобы рысь можно было перевезти в зоопарк. Но в результате пришлось снова звонить директору зоопарка и уже давать отбой. Появился хозяин рыси. Выяснилось, что он к своему товарищу заходил. А потом отвязал её и пошёл гулять дальше. Еще был случай с удавом. В том же Басманном районе в одном из подвалов несколько лет жил удав – огромный, несколько метров. Все коммунальщики боялись туда входить. Но каждый раз, когда мы туда направляли спасателей, удав исчезал! Сейчас жалобы прекратились.

– Знаю, Вы увлекаетесь нетрадиционной медициной. Тому была причина?

– Безусловно. В юношестве я серьезно занимался волейболом, наша команда дошла до второго места по России. А что такое волейбол с моим ростом 172? Старался прыгать как можно выше. А прыжки – это позвонки, удары. Потом штаб эскадры, когда сутки ты почти без движения. В результате – три грыжи грудного отдела позвоночника, три госпиталя – левая рука плетью висела, похудела, фактически отнялась. Меня уже собирались увольнять из главного штаба ВМФ. Но поскольку я занимался там нетрадиционной радиоэлектроникой – оптоэлектроникой в пику радиолокации, гидрофизикой в пику гидроакустике, – то заинтересовался и нетрадиционной медициной. Вник. И поразился, насколько эффективна Су Джок терапия. По тем деньгам накопил 2 миллиона и закончил базовый курс и углубленную метафизику в Су Джок Академии в Москве. А потом, в параллель со своей работой, организовал научный коллектив. Мы провели несколько исследований – обобщали теорию и практику, разрабатывали методики применения и технику для этой  медицины. Медицинского образования у меня нет, но трудов масса, для Военно-медицинской академии и госпиталей Минобороны 10-томник выпустили.

– Не скучаете по радиоэлектронике?

– Да, я мог бы быть сейчас руководителем научного направления или замом генерального по науке в каком-нибудь НИИ. Но я не зря радиоэлектронику в сторону отодвинул. Просто я понял, что в этой медицине такие теории, которые могут появиться раз в 5-6 тысяч лет. Это очень серьезно. Оказывается, 80 процентов своих болячек человек способен излечить сам. Мне хватило трех-четырех месяцев, чтобы забыть о них и снова играть на гитаре! Родным, близким и друзьям помогаю.

– Коллеги характеризуют Вас как очень жизнерадостного человека. Что заряжает Вас позитивом?

– Сама жизнь. Семья. Работа. Ведь как интересно! Все в плюс откладывается. Да, бывает всякое. Но даже самые страшные моменты нужно пережить. Если по-научному, то люди делятся на 12 энергетических типов, которые определяют физическое, эмоциональное и психическое состояние человека. У меня достаточно много энергии тепла. Наверное, это и играет.

Пять-шесть раз я видел, как человек падает, теряя сознание в метро. Я подбегаю, массирую специальные точки, отвечающие за голову и сердце, надпочечники. Пока «Скорую» вызывают, он уже приходит в себя, встает и идет. Для меня это – лучший позитив.