Валерий Гаркалин хотел показать Гамлета смешным

Ровно двадцать лет назад в прокат вышла комедия-фарс Владимира Меньшова «Ширли-мырли». Валерий Гаркалин, сыгравший в этом фильме сразу нескольких братьев-бизнецов Кроликовых, на фестивале «Киношок-95» получил приз за лучшую мужскую роль

— Валерий, кто из братьев Кроликовых вам ближе?
— Вообще-то предпочтение никому не отдавалось, потому что у нас была совсем другая задача. Во время работы над картиной мы с Меньшовым искали не различия этих людей, а то, что их объединяет. Потому что мои персонажи — близнецы, и хотя судьба раскидала их по разным социальным полюсам, и каждый даже приобрел свою национальность, в конце концов, они очень похожи друг на друга. Картина снималась так стремительно и весело, что мы получали колоссальное удовольствие друг от друга, от текста, от ситуаций, которые разыгрывали.

— А вот у критиков и киноакадемиков фильм не вызвал особого восторга…
— Они недооценили его. А некоторые сделали вид, что этой картины не было. Именно киноакадемики не включили ее ни в одну из номинаций кинематографической премии «Ника», хотя в фильме было много художественных достижений. Например, виртуозная работа оператора, сумевшего старым дедовским способом снять в одном кадре одного артиста в четырех лицах.

— Владимир Меньшов в интервью «ВМ» говорил, что слава догнала этот фильм двадцать лет спустя, и вчерашние оппонеты признаются сегодня, что они наконец-то оценили его по достоинству…
— Это происходило со многими его фильмами. Как-то после очередного показа «Ширли-Мырли» по телевидению, мне позвонил Меньшов. Мы, как всегда, обсудили достоинства фильма, позлорадствовали по поводу слепоты киноакадемиков, которые не присудили нам ни одной премии. Потом трубку взяла Вера Валентиновна Алентова: «Валерик, ты знаешь, я в стотысячный раз посмотрела «Ширли Мырли» и должна тебе сказать, что сегодня я играла гораздо лучше». Это к вопросу о том, почему слава догнала нас: просто мы, артисты, играем с каждым годом все лучше и лучше (смеется).

— На съемках вы обрели много полезных навыков: водили карету «Скорой помощи», управляли трамваем, даже дирижировали симфоническим оркестром. А ведь это непростое занятие?
— Конечно! Ведь оркестранты в кадре играли настоящую симфоническую музыку. Помню, кто-то из музыкантов в момент съемки отпустил какую-то шутку, и все рассмеялись. Я был несколько растерян, потом подошел к Меньшову и говорю: «Они в оркестре такие словца отпускают, каких не услышишь даже в местах не столь отдаленных». А он мне сказал: «Обрати внимание, что дирижеры — очень серьзные ребята, настоящие паханы, ведь для того, чтобы держать в руках всю эту братию, нужен очень мощный характер». После этого я стал присматриваться к Темирканову, Гергиеву, нашим выдающимся дирижерам.

— Правда, что вы способны сыграть все: от трагедии до водевиля, или для вас существет такое понятие, как актерское амплуа?
— Мне кажется, любой артист не ответит на этот вопрос однозначно. Это критики, искусствоведы градируют: туда нас поставить или сюда. Я, кстати, своей жизнью доказал, что такое отношение к актеру несправедливо. Потому что у меня был период драматических, я бы даже сказал, героических, ролей. Ну а в какой-то период, как сказал Меньшов, я позволил себя использовать по назначению (смеется).

— Каждый артист мечтает блистать в комедии, но быть смешным — дано далеко не всем. Как вы достигаете комического эффекта?
— В комедийном жанре преуспевают те, кто способен абсолютно серьезно поверить в экстремальность положения, в которое попал их персонаж. Обратите внимание, что Чаплин – основоположник трагикомического в искусстве — никогда не комикует. Он может эксцентрично упасть, дать пинка кому-то или ему дадут пинка, но он очень серьезно на все это реагирует. Как только человек начинает комиковать, кривляться или делать вид, что ему смешно – это не комедия. Это низкий, и я бы сказал, профнепригодный жанр. Этим, к сожалению, страдает сейчас наше телевидение. Все эти «комеди клабы», кавээновские передачи носят безответственный характер. Они смеются, но смешно только им. Мне же хочется плакать, глядя на эти зрелища.

— Когда роль не предполагает комического рисунка — внутреннего или внешнего, вы все равно ищите в ней какой-то то юмор?
— Безусловно. Потому что жизнь переполнена парадоксами. Возьмите «Гамлет» – казалось бы, трудно найти более трагическое произведение, но и там есть повороты, которые могли бы вызвать смех. Разговор о бедном Йорике, например, не только философский, но и комический. Во всяком случае, когда я играл Гамлета, мы с режиссером Димой Крымовым искали именно эту сторону сложившейся ситуации. Потому что рядом с трагедией всегда уживается комедия. И наоброт. А если чего-то одного недостает, нет полноты жизни.

— Вы как-то обронили такую фразу: я такой веселый, потому что за углом отчаяние. Что вы имели в виду?
— Что я всегда могу завернуть за угол, и оно меня не догонит. Раз существует угол, за него можно завернуть. И отчаяние растеряется, ведь оно мчится за твоей спиной, и не знает этих ориентиров – направо–налево. Стоит поменять направление, и оно тебя не догонит.

Справка

Валерий Гаркалин родился 11 апреля 1954 года. В 1978 году окончил факультет кукольного искусства Музыкального училища имени Гнесиных. По окончании учебы выпускники курса создали театр на колесах «Люди и куклы», приписанный к Кемеровской филармонии. Работал в Театре кукол под руководством С. В. Образцова. В 1988 году окончил режиссерский факультет ГИТИСа. Играл в Театре сатиры, московском Театре им. Пушкина. Снялся более чем в 80 кинокартинах. Руководитель факультета эстрады ГИТИСа.

Другие свежие материалы читайте в полной PDF-версии газеты «Москва. Центр».