Илье Ильфу матрасом служила газета

За 14 лет столичной жизни сатирик сменил как минимум семь адресов и набрался впечатлений на несколько романов

Это произошло в доме № 17 по Лаврушинскому переулку. Всего за месяц и пять дней до этого Илья Арнольдович поселился в трехкомнатной квартире № 25. Ильф Ильф провел в столице 14 лет, и половину этого срока — в жутких клоповниках. У Евгения Петрова судьба сложилась так же. Зато, не будь этих мытарств, не было бы и многих колоритных эпизодов из их произведений.

Ночевка на газете

Молодой одессит Илья Файнзильберг (это настоящая фамилия сатирика) приехал в Москву 9 или 10 января 1923 года. После Гражданской войны жилищный кризис был отчаянным. До конца февраля Ильф снимал угол, который называл кубриком (адрес неизвестен), а потом перебрался к своему другу и земляку Валентину Катаеву. У Катаева была двухкомнатная квартира в Мыльниковом переулке (теперь улица Жуковского), 4. Несколько месяцев Ильф спал у него на полу, подстилая газету.

« — Отлично устроимся, — сказал Остап, — приличная кубатура для Москвы. Если мы уляжемся все втроем на пол, то даже останется немного места. <...> Концессионеры разостлали по полу газеты» («Двенадцать стульев», 1927, гл. XVIII).

Сон рядом с типографской машиной

Вскоре Ильф устроился в газету «Гудок», и летом 1923 года ему разрешили поселиться в типографии, в углу за ротационной машиной. Типография находилась на улице Станкевича (ныне Вознесенский переулок), 7, окна выходили на посольство Финляндии. «Напротив, в домике, построенном на манер готической башни, помещалось посольство крохотной державы» («Двенадцать стульев», 1927, гл. XVIII).

Первый матрас

В конце июля 1923 года Олеше с Ильфом выделили крохотную комнатушку на двоих в общежитии при типографии в Чернышевском переулке. Ильф купил свой первый в Москве пружинный матрас. «Граждане! Уважайте пружинный матрац в голубых цветочках! <...> Человек, лишенный матраца, — жалок. Он не существует» («Двенадцать стульев», 1927, гл. XIX).

Примус в пенале

К зиме 1923 года Илья Ильф получил отдельную комнатушку. Там помещались матрас, стул и примус. «Большая комната мезонина была разрезана фанерными перегородками на длинные ломти, в два аршина ширины каждый. Комнаты были похожи на ученические пеналы, с тем только отличием, что, кроме карандашей и ручек, здесь были люди и примусы. <...> В комнаты из мебели был только матрац в красную полоску, лежавший на двух кирпичах» («Двенадцать стульев», 1927, гл. XVIII).

Лошадь за стенкой

Летом 1924 года Ильф поселился в коммуналке в Сретенском переулке, 1, кв. 24. В квартире жила татарская семья. Однажды она втащила на второй этаж лошадь, собираясь откормить ее и зарезать к празднику. « — Что вы делаете? — спросил управдом. — <...> Как можно вводить лошадь в жилую квартиру? Шаринов вдруг рассердился.

— Какое тебе дело? Купил лошадь. Где поставить? Во дворе украдут! <...> — Если вам нужна конина — покупайте в мусульманской мясной. — В мясной дорого, — сказал Шаринов» («Двенадцать стульев», 1927, гл. XXXII).

Показательный пайщик

Летом 1929 года Ильфу досталась комната в доме для сотрудников «Гудка» (Соймоновский пр-д, 5, кв. 23). Это был первый из трех кооперативов, в которые вступал Илья Арнольдович. Следующий переезд был в 1933 году — в Нащокинский переулок (ныне улица Фурманова), 3/5. И, наконец, последний — в Лаврушинский переулок весной 1937 года. Неслучайно в набросках к «Великому комбинатору» (так и ненаписанный третий роман о Бендере) в 1929 году Ильф и Петров хотели сделать Остапа пайщиком.

«Показательный пайщик — 18 лет. А вы, еще молодой человек, просите площадь <...> Человек, получивший новую комнату, невыносим. Он требует восторгов сначала молча, а потом и иными способами. Он обращает внимание гостя на достоинства плинтуса, на чудный сад, на величину комнаты и т.д.» (Записные книжки Ильи Ильфа, 1925–1937).