Будем, Валька, дубасить офицеров

Пятилетний пацан выводил из строя автоматы гитлеровцев окурками

В редакцию «МЦ» пришло письмо от ветерана Великой Отечественной Валентина Денисова. Он написал, что на фронт попал... в пять лет.

В № 17 нашей газеты Валентин Степанович прочитал статью о Павле Мавренкове, который шестилетним малышом оказался в самом пекле сражения Советской армии с фашистскими войсками на Смоленщине. Схожая и не менее драматичная судьба у Денисова...

Я сам-то из Хамовников, а родом — из-под Смоленска. Там у меня жили дедуля с бабулей, вот на лето 1941 года меня к ним и отправили. Война налетела пикирующими немецкими самолетами. Загрохотало, стали падать на село бомбы, заголосили бабы. А потом в деревню вошли немцы. Вижу, дядьки какие-то, и говорят странно — хр да бр. Я и ревел. Бабулька у меня была бедовая. Ты чего, говорила мне на ушко, Валька, хнычешь, как малой. Мы этих фрицев дубасить будем.

Я видел — ходят наглые, сытые по дворам. Один рыжий долговязый немец повадился к нам: одну курицу схватил, другую. А нашу любимую рябушку мы стали с бабулей прятать. Приходит рыжий, пальцы растопырит: «Бабка, яйки, курки». Бабуля ему: «Черт рыжий», — а сама будто улыбается, руками разводит. Тот в сарай. А мы в сено рябу закопали глубоко. Роется немец, а она молчок. Не нашел гаденыш, кулаком погрозил, ушел.

Немцы первое время были немного беспечны. Они забавлялись: окружали меня, там у них был один — кое-как по-русски кумекал. Он мне спрашивал: «А где твой папка?» Я, голопузый, кричал: «Хрицев бьет». Тот переводил, они — га-га-га. А один немец-майор относился ко мне как-то совсем иначе. Наверное, чем-то я ему сына напоминал. Он подходил, смотрел задумчиво, гладил по голове.

Я же развоевался. Подбирал окурки немецкие и толкал их глубоко в дула вражеских автоматов. Наконец налетели наши. Немцы выбежали из домов, схватились за автоматы — один сломался, другой, третий. Моя работа — окурки «сработали». Они быстро вычислили, чьих это рук дело: за вихры схватили да к стенке. И гнить бы мне в смоленской земле, но немец-майор меня спас. Скомандовал — наверное, что-то вроде отставить, и братва солдатская повиновалась. Представляете?

Освободили нас лишь в середине 1943 года. Только немногие свободы дождались. Тогда, в 1943-м, уже озлобленная немчура вывесила списки людей, которых якобы собирались уводить в Германию. Я был счастлив: путешествовать поеду. Дурачок. И опять меня майор спас: запретил соваться со всеми. А односельчан из поселка Черное отвезли в соседнее село Мишино, заперли в сарае и сожгли заживо.

Что мне добавить? Выжил, учился, окончил Институт нефти и газа им. Губкина, стал инженером-кристаллографом, имею несколько патентов на изобретения. Счастливая семейная жизнь, любимая дочка. Но я не об этом хотел рассказать, верно? Я о том, что никогда нам войну забывать нельзя. Чтобы не повторилась!